— Он в миллион раз больше мужчина, чем ты, блядь, когда-либо будешь, — прошипел Фишер. — А теперь ответь на гребаный вопрос и скажи нам, почему она здесь!

— Как ты думаешь, почему? — резко ответил Таладей. — Он велел привести ее. Она — приманка. Он хочет подчинить тебя своей воле, поэтому он взял нечто дорогое тебе и сломал. Ты потрясен? — Он не стал дожидаться ответа Фишера. — Теперь ты либо придешь и попытаешься спасти ее, даже если это будет напрасно, либо придешь ради мести. В любом случае он уверен, что ты явишься. Причина его не беспокоит. Только факт, что ты сделаешь это.

Месть? Мне не понравилось, как это прозвучало. Каким образом Эверлейн оказалась в руках Малкольма? У меня было еще много вопросов, но сейчас не время их задавать. Я ждала, как Фишер отреагирует на эти слова, но его подбородок опустился, ртуть в глазах закрутилась так быстро, что образовала сплошное сияющее кольцо вокруг радужки, и он ничего не ответил. Казалось, он ждал. Мгновение спустя я поняла, чего. Задыхаясь, Лоррет скатился вниз по склону и присоединился к нам. Как и все мы, он был покрыт ихором и грязью. На его лице читалась ярость, которая обещала положить конец мирам. Когда он увидел Таладея, стоящего на другом берегу реки и держащего Эверлейн на цепи, словно она была каким-то животным, его лицо потемнело. — Ублюдок!

— Добрый вечер, Лоррет. — Таладей угрожающе ухмыльнулся, глядя на воина.

— Черт. Это… — Его лицо побледнело. — Это Эверлейн?

Фишер застыл на месте, глядя через реку на свою сестру. Ответил Рен. — Да. Это она. Малкольм уже укусил ее.

— Но… — Он дико огляделся по сторонам. — Но это… это…

— Где он? — наконец прорычал Фишер. Его слова прозвучали тихо и были обращены к Таладею. Вампир в ответ рассмеялся и ответил громко, чтобы все слышали.

— Он ждет тебя, друг мой!

— Где?

— Там, где вы заключили последнюю сделку. Честно говоря, я думаю, он надеется на повторение.

— Больше никаких сделок не будет, — огрызнулся Фишер.

— Полагаю, это мы еще увидим, не так ли. — Таладей рассматривал свои ногти. — Твою дорогую Эверлейн укусили двенадцать часов назад. Можешь посчитать сам. Пока мы разговариваем, мой отец едет на север с большей частью своей орды. Если ты его не встретишь, когда он достигнет пункта назначения, он позаботится о том, чтобы она пережила обращение, а затем провела остаток вечности на спине, жестко оттраханная самыми развратными жителями Аммонтрайета одним… за другим. Или ты дашь ему то, что он хочет. Все просто.

— И чего же, черт возьми, он хочет? — потребовал ответа Лоррет.

Фишер вздрогнул, как будто хотел, чтобы воин не задавал этот вопрос. — Он хочет меня, — прошептал он.

Смех Таладея был таким же резким, как треск раскалывающегося льда. — Да, это правда, ты в списке его желаний. Всегда будешь, мой друг. Но на этот раз ему нужен не только ты. Возможно, раньше ты был самой ценным призом в этой игре, но в последнее время многое изменилось. На доске появились куда более интересные фигуры.

— Этого не случится.

— Ты, как никто другой, знаешь, что Малкольм всегда получает то, что хочет, — укорил его Таладей. — Он получит свой приз, и ты это знаешь.

— ОН ЕЕ НЕ ПОЛУЧИТ! — Заявление Фишера прогремело над Дарном, вероятно, его услышали и в подземельях Аммонтрайета. Ужас, исходивший от него, ударил меня, как пощечина. Он пронзил меня до костей. И… я почувствовала кое-что еще. Таладей. Его внимание переключилось на меня, хотя его темные глаза, наполненные весельем, по-прежнему были устремлены на Фишера.

— Можешь возмущаться и кричать сколько угодно, — сказал он. — Но ему нужен алхимик, Фишер. Если ему придется сжечь всю Ивелию, чтобы заполучить ее, ты прекрасно знаешь, что он это сделает.

ГЛАВА 33.

КРОВЬ В БЛАГОДАРНОСТЬ

— Не могу поверить, что мы просто позволили забрать ее. — Лоррет расхаживал взад-вперед перед столом с картами, сжимая руки в кулаки. Каждый раз, когда он поворачивался, он задевал что-то ножнами Авизиета, явно не привыкший носить оружие. — Мы должны были, черт возьми, что-то предпринять!

— Например? — Я никогда раньше не видела Рена таким подавленным. Он сидел во главе стола и грыз ноготь большого пальца. С тех пор как мы вернулись сюда, окоченевшие и промокшие до нитки, генерал разработал несколько планов, разговаривая вслух сам с собой, но каждый раз спотыкался на чем-то и начинал все сначала. Теперь же казалось, что он официально сдался.

Фишер не произнес ни слова с тех пор, как вошел внутрь и уселся на стул напротив. Он просто смотрел на меня, море зелени и серебра, застывшее на моем лице. Быть объектом такого пристального внимания поначалу смущало, но за прошедший час я привыкла к этому и стала смотреть на него в ответ, мысленно подталкивая его, пытаясь уговорить сказать что-нибудь.

— Ну же. Поговори со мной. Скажи что-нибудь. Что угодно, — тихо просила я. — Ты не можешь просто закрыться. — Но по-прежнему ни слова. Очевидно, он считал, что просто застыть — вполне приемлемый способ справиться с ситуацией.

— Должен же быть какой-то выход. — Лоррет со злостью пнул кучу дров, сложенных у камина. Один из кусков раскололся на части. Не обращая внимания на беспорядок, который он устроил, он развернулся и, ударив Авизиетом по голени Рена, помчался к выходу. Прямо перед тем, как выскочить из палатки, он снова развернулся и бросился обратно. — Фишер, в библиотеке Калиша тысячи текстов. В одном из них должно быть что-то об этом. Твой отец десятилетиями изучал проклятие крови. Наверняка он что-то выяснил. Как очистить кровь раба. Как уничтожить чары, связывающие хозяина и раба, до того, как начнется обращение.

Фишер нахмурил брови. Он смотрел на меня еще пристальнее.

— Фишер? — проворчал Лоррет.

— Он тебя не слышит, — устало сказал Рен. Он сжал переносицу и откинулся на стуле. — Дайте ему немного времени. Он думает.

— В Калише может быть информация об этом? —