Солейс гудел в моих руках, посылая волны энергии вверх по моим плечам с каждым ударом. Я присела, перенеся свой вес на подушечки стоп и бедра, и погрузилась в поток убийств.

— Назад, Саэрис! Вернись! — Рен был прав. Сейчас их слишком много подходило к берегу одновременно. Я легко отскочила назад и заняла позицию рядом с ним. — Я их раню. Ты их добиваешь, — прорычал он.

Реку заволокло черным дымом, отбросив многих вампиров, пытавшихся выбраться на берег. Черный дым говорил о том, что Фишер жив и находится где-то рядом. Облегчение молниеносно пронеслось по моей крови. Я вонзила острие меча в щеку вампира, пригвоздив его к земле, затем вырвала меч и отрубила мерзкой твари голову — как раз вовремя, чтобы повторить процедуру, когда Рен швырнул в мою сторону еще одного вампира.

Время замедлилось, и произошла странная вещь. Мое сердцебиение затихло. Меня охватило чувство покоя. Принятие и понимание. Вампир слева обошел Рена и направился прямо ко мне. Он двигался быстро, я знала это, и все же казалось, что он бежит по рыхлому песку. Он бросился на меня и попытался повалить на землю, я видела, как от бездумного, животного плана нападения у него подгибаются колени и горбятся плечи. Когти на концах его пальцев, острые, как битое стекло, изогнулись, потянулись ко мне в поисках плоти.

Ответ на это был прост. Я упала на колени, взмахнула клинком над головой, направив лезвие под углом вверх… и все.

Голова вампира покатилась вниз по берегу и, ударившись о груду тел, которая начала там образовываться, с плеском упала в реку. Рен замер, посмотрев на меня, его глаза округлились. — Что это было? — вздохнул он.

— Я не знаю. Я просто… — Остаток фразы оборвался, когда шлейф черного дыма оторвал меня от земли, и я внезапно оказалась в объятиях Фишера.

Его лицо было перепачкано ихором, а глаза полны паники. — Ты в порядке? Что случилось? Ты ранена?

— Я в порядке. Я в порядке, клянусь.

Сомнение на его лице говорило о том, что он мне не поверил, но оно исчезло, когда Рен окликнул его. — Она надрала им задницы, брат. Она владеет Солейсом почти так же хорошо, как твой отец.

Ну, возможно, это было небольшим преувеличением. Но это было лучше, чем если бы генерал сказал ему, что я обуза, и я бы с этим согласилась. Фишер посмотрел на меня с чувством, очень похожим на гордость. — Правда?

— Обсудим позже! — крикнул Рен. — Мы сейчас немного заняты!

Фишер снова собрался. Он опустил меня на землю и подошел к Рену, его магия выплескивалась из него волнами тьмы. Как только он достал Нимерель, я поняла, что бой окончен. Рен двигался плавно, с легкостью сдерживая оставшихся вампиров, но наблюдать за Фишером было чем-то иным. Он не размахивал мечом. Не управлял им. Потускневший черный клинок и воин были единым целым. Он струился. Там, где Нимерель рассекал воздух, оставляя за собой клубы дыма, вампиры падали, как стебли скошенной пшеницы вслед за мечом.

Смотреть на это было одновременно и красиво, и страшно. Кингфишер превращал убийство в искусство.

Я все еще восхищалась его движениями, когда в нижней части берега, ослепительный белый свет хлестнул по воздуху, словно кнут. На долю секунды ночь превратилась в день. Настоящие, насыщенные лучи магии пронеслись по берегу Дарна, направляясь сразу в несколько мест, и по всему берегу раздались удивленные возгласы, пока сражающиеся воины смотрели, как их противники вспыхивают, словно факелы.

Это был Лоррет — Лоррет и дыхание ангела, дарованное ему Авизиетом, — и при виде этого моя душа запылала, черт возьми.

Фишер в последний раз взмахнул Нимерелем, перерубив шею своей жертвы так быстро, что голова твари не сразу слетела с плеч. Наконец наш участок реки был чист от вампиров. Он ухмылялся, как безумный, глаза горели, отражая лучи белого света, когда он повернулся, чтобы посмотреть, как паутина силы проносится от одной точки к другой посреди битвы, уничтожая все, чего она касалась, и превращая армию Малкольма в столбы пепла.

Фишер запрокинул голову и завыл. К нему присоединился Рен, и постепенно по всему лагерю, пропитанному дождем, к ним присоединялись новые голоса. Волки пели о своей победе.

Фишер опустил Нимерель на грязный снег, прижал ладони рупором ко рту и заревел так громко, что, казалось, от его крика содрогнулись сами небеса. — Лоррет из Сломанных Шпилей! Лоррет из Дарна!

— Лоррет!

— Лоррет!

— Лоррет из Дарна!

Имя повторялось снова и снова, звуки, издаваемые каждым воином в лагере были такими мощными, что у меня защемило в груди. Впервые за тысячу лет божественный меч счел ивелийца достойным и даровал ему магию для защиты своего народа. Я не была ивелийкой, но даже я была потрясена искренними эмоциями, наполнившими воздух. Не было никаких гребаных слов…

— КИНГФИШЕРРРР! — Пронзительный крик прозвучал громче радостных возгласов и гиканья. Даже яростный раскат грома не смог его заглушить. Это была женщина.

Мы трое отвернулись от происходящего торжества в поисках владельца этого голоса. На то, чтобы найти его, не потребовалось много времени. Там, на другом берегу реки, стояла женщина в рубиново-красном платье, ее яркие светлые волосы развевались за спиной, как золотое знамя на воющем ветру.

Это была Эверлейн.

И ее сопровождали не менее сотни вампиров.

ГЛАВА 32.

ТАЛАДЕЙ

Рен и Фишер выругались, увидев ее. Рот Эверлейн был открыт, на ее прекрасном лице была написана молчаливая паника. С этого места, где Ивелия и Санасрот находились ближе всего друг к другу, в самом узком месте реки, можно было легко разглядеть ее тонкие черты. Было очевидно, что она в ужасе. За спиной Фишера распахнулись темные врата. Он был в доли секунды от того, чтобы прыгнуть в них, но Рен успел схватить его за ремень доспехов. — Не будь дураком! Врата не откроются на той стороне реки. Одним богам известно, куда они тебя выплюнут!

— Ладно, хорошо. — Фишер отмахнулся от его руки. — Я переплыву.

На