Он принял христианство ради глубины познания, но он один из тех, кому я верю. — Гуй Лян помял лицо дрожащею рукой и медленно продолжил. — Так вот, монах Бао сказал: «Русский посланник живёт в Духе».

— Что это значит?

— Он — двойник дракона.

— Перерождённый? — не скрывая мистического ужаса, отполз к стене Су Шунь.

— Перерождённый, — подтвердил Гуй Лян. — Кутухта. Так говорят жрецы; никто не скажет, как далеко простирается его ясновидение и насколько удалён от нас центр его жизни.

Су Шуня словно вздёрнули за шиворот. Он резко вскочил на ноги, зажал лицо руками, заходил из угла в угол.

— Я этого не знал, но чувствовал нутром; он не простой.

— Присядьте, — видя его крайнюю взволнованность, протянул к нему свою руку Гуй Лян, и этот успокаивающий тон, и жест заставили Су Шуня опуститься на софу. — Русский посланник — живое воплощение иероглифа «взаимность», о которой говорил божественный Кун-цзы. А «взаимность», насколько вам известно, дарована всем. И нам в первую голову. Гуй Лян выделил голосом окончание фразы, и его старческие руки неожиданно перестали трястись. Он ещё раз взглянул на Су Шуня и, видя, то тот слушает его, не закрывая рта, словно ребёнок, продолжил: — Вы сами знаете, что птица Феникс прилетает с Севера и что на Севере живёт Дракон Вселенной. — Явно удовлетворённый растерянным видом своего могущественного друга, кавалер всех высших орденов Поднебесной, дважды поклонился ошарашенному царедворцу и, сославшись на чрезмерную усталость: в глазах темно и голова, как не своя, попросил верного друга не таить обиды, и дать ему возможность отдохнуть. Уединённо.

Излишне говорить, что с этого дня министра налогов словно подменили. Он совершенно перестал интересоваться ходом переговоров и раздражённо отмахивался, когда ему наушничали о передвижении русских. Всю свою энергию он направил на борьбу с Цы Си, с её зловещей ролью тайной правительницы Китая.

Глава XI

Направляясь к дому городского казначея, Попов заранее решил, что, если ему удастся освободить My Лань, то выходить с ней они будут через центральные ворота. Монах Бао воспользуется подкопом дворцовой ограды, чтобы у соглядатаев Су Шуня не возникло лишних подозрений.

Двое вошли, двое вышли.

Когда они с Бао добрались до намеченного крыльца, солнце уже село, тьма сгустилась, и привратник зажигал свечи в фонарях. Он взял протянутый ему пакет с тремя сургучными печатями, повертел его в руках, вскрыть не решился и, окинув поздних посетителей с ног до головы пристальным взглядом, направил их к начальнику охраны, сидевшему при входе в золочёном кресле.

— Когда колеблется пламя свечи, я плохо вижу, — извинился он перед полковником маньчжурской гвардии и вытянул руки по швам.

Начальник охраны, широкогрудый здоровяк со следами оспы на лице и оголённым мечом у пояса, небрежно протянул руку, посмотрел пакет на свет, увидел водяные знаки и тотчас сломал печати. Грамотно и аккуратно. По мере того, как он читал предписание, плечи его поднимались над креслом. Вскоре он так же, как и привратник, держал руки по швам.

— Надо же, — сказал он смущённо, — я и не знал, что у нас в доме есть такая важная персона.

— Вы и теперь не знаете об этом, — зловещим тоном произнёс Попов, и рябое от оспин лицо стражника покрылось потом.

— Не знаю, — поспешно согласился он и вернул пакет. — Пройдите внутрь, обратитесь к господину Ю Синю, к дворецкому.

Монах Бао безучастно стоял рядом. Глянешь и скажешь: «Тупица». Ну и что с того, что облачен он в костюм столичного чиновника четвёртого разряда, а подмышкой у него объёмистый свёрток, перевязанный крест-накрест широкой жёлтой лентой, символизирующей императорскую власть. Знаем мы этих чиновников!

Дворецкого они нашли в крохотной комнатке, примыкавшей к прихожей. Попов сразу понял, что этот вислоухий коротышка с двойным подбородком относится к тому типу людей, которые каждую новую мысль изучают, как экзотический фрукт и не спешат тотчас отведать на вкус, зато на нового человека накидываются с жадностью проголодавшейся дворняги.

— Хозяин в отъезде и вы можете пожить у нас до его возвращения, — с хитроумной учтивостью согнулся он в поклоне. — Заодно мы с вами познакомимся поближе.

— Знакомство со мной, — ледяным тоном произнёс Попов, — может стоить вам жизни. — Он выдернул бумагу из пальцев дворецкого и ткнул его носом в текст, где чёрным по белому было сказано, что всякий, оказавший противодействие, может быть "казнён на месте".

— По законам военного времени! — добавил монах Бао.

Глаза дворецкого забегали, и он повёл суровых посетителей вслед за собой. Что ни говори, а гербовая бумага пестрила водяными знаками «Рю» — иероглифами дракона, символизирующими мощь и величие того, кто подписал приказ и приложил к нему свою печать. Главнокомандующий правительственной армией генерал Сэн Ван — любимый дядя императора, и вряд ли кто из смертных станет ему возражать, рискнёт перечить.

Судя по живым и выразительным гримасам, дворецкий обладал мимическим талантом.

— Хорошо, когда сабля покоится в ножнах, а пуля — в ружейном стволе, — заигрывающим тоном говорил он столичному чиновнику, угадывая в нём человека более разумного, нежели это может показаться на первый взгляд. — Но даже тогда, когда всё хорошо, многие люди не получают желаемого по одной простой причине.

— Какой? — вежливо осведомился монах Бао, бережно неся заветный свёрток и едва поспевая за быстро шагающим Поповым.

— Они не умеют просить, — вприпрыжку семенил дворецкий.

— У меня сложилось мнение, — пренебрежительно заметил старик, — что все только этим и заняты.

— Верно, — дворецкий свернул за угол. — Но они просят с таким видом, точно заранее знают, что им откажут.

На вид ему было лет шестьдесят — он уже привык подчиняться приказам и принимал на веру всё, что скреплено печатью.

Проведя своих спутников по длинной анфиладе комнат, он спустился по широкой, мраморной лестнице в полуподвал, стены которого были отделаны чёрной яшмой с перламутром, затем все трое оказались в зимнем саду. Попов отметил богатство интерьера; узорчатые стёкла дверей, цветные стёкла витражей, искусственные водопады из хрустальных, изумрудных и рубиновых подвесок. Роскошь поражала и не поддавалась описанию, "Представляю красоту Летнего дворца", — восхищённо подумал Попов, и тут же ухватил дворецкого за шиворот. — Куда? — Ему показалось, что тот попытался ускользнуть: закрыться изнутри в одной из комнат. — Я не люблю сюрпризов.

Дворецкий больше