замахал руками: «Полно, полно! Вы прекрасно разыграли сцену». У него был вид человека, желавшего что-то возразить, но удержавшегося от соблазна высказать свою гордыню, облечённую в слова.

Игнатьев с радостью почувствовал, что англичанин далеко не равнодушен к его умонастроению и, стараясь всё перевести в шутку, пытается уяснить суть вероятного конфликта, успокоить его, и ни в коем случае не допустить ссоры — это при его-то самолюбии!

— Я и не думал ничего разыгрывать, — смягчил свой тон Николай и рассказал о вчерашнем визите француза, чей намёк на захваченный английской разведкой архив Верховного Совета Китая привёл его к “еретической” мысли: русский архив теперь — в чужих руках! — Говорить он старался ясно, с твёрдой интонацией, но так, чтобы не оставалось ощущение резкости, столь свойственной людям, склонным к безапелляционным заявлениям и категоричности фраз.

Англичанин с облегчением вздохнул.

— Фу, вы меня напугали! Я уж думал, вы полезете стреляться.

— С вами? — усаживаясь на расшатанный стул, снял с головы фуражку Игнатьев и умостил её на колено. — Ни за что! Вы мой учитель дипломатии, как можно!.. Просто, я был вне себя, когда подумал…

— Воображение — плохой советчик, — уселся напротив лорд Эльджин. — Ваши гневные упрёки прозвучали зря. Всё, что говорит барон Гро — ересь и ложь.

— Исполняющий долг благороден.

— Вы это о себе?

— В данный момент, о бароне.

— Печально, — отозвался посланник её величества, хотя и тени скорби не отразилось на его лице. — Вот это-то меня и бесит!

— Что вас бесит? — мягко поинтересовался Николай.

— Сознание того, что мне навязывают роль мальчика для битья: французы грабят, а я — отдувайся.

Игнатьев скрипнул стулом.

— Если врач прописал сотню лекарств, не принимайте ни одно.

— Не обращать внимания?

— Конечно.

— Хороший совет, — проговорил лорд Эльджин и толкнул клетку с попугаем. — Он у меня умница: расширил лексикон. — Попугай завозился на жёрдочке, распустил хохолок, стал охорашиваться. — Слушайте, что он сейчас вас спросит. — Попугай покрутил головой, уставился своим бельмастым глазом на Игнатьева. Мигнул несколько раз и прокартавил:

— Фыпить хочешь? Фыпить хочешь?

Лорд Эльджин захлопал в ладоши.

— Отлично, малыш!

"Фыпить хочешь" Николай услышал раз сто.

— Весьма гостеприимен, — с улыбкой похвалил он попугая и поинтересовался, возвратился ли Парис?

— Ждём со дня на день.

Оказалось, что лорд Эльджин позаботился о своих соотечественниках и отослал им через принца И Цина одежду и всё необходимое.

— Барон Гро говорит, что отношения с принцем не складываются?

— Трудно ответить однозначно, — признался англичанин. — После разграбления Хайдэна французами, китайцы в открытую называют их "взломщиками сундуков". Принц И Цин согласен с таким мнением.

— Я помню, что ещё в Тяньцзине вы прозорливо заметили, что французам может понравиться грабёж, и они не будут вылазить из Китая, — с восхищением в голосе проговорил Игнатьев и услышал в ответ то, ради чего приехал.

— Я искренне сожалею, что вынужден действовать заодно с бароном Гро, а не с вами!

В голосе англичанина он не уловил ни одной фальшивой нотки.

Вернувшись к себе, Николай рассказал Вульфу об усилившейся конфронтации между союзниками.

— Этого следовало ожидать, — любуясь остро заточенными карандашами, ответил секретарь. — Богатая добыча французов не даёт англичанам покоя.

— А французы уже и принца И Цина готовы устранить от переговоров.

— Нам это выгодно? — поинтересовался Вульф, болезненно воспринимавший любые перемены и чутко реагировавший на действия англичан.

— Не думаю, — помедлив, ответил Игнатьев. — Если нам ясно, что вместо любимого брата богдыхана в переговоры может вступить всемогущий Су Шунь, который, вероятно, этого и добивается.

— Вы подозреваете англичан в сговоре с маньчжурами? Это возможно?

— Вполне. История с пленением Париса и его освобождением напоминает фарс, судите сами. Что-то тут нечисто.

— Происки Су Шуня?

— Я не исключаю. Сражение при Чанцзяване явно спровоцировано.

Его не должно было быть.

— Но оно произошло.

— Я думаю, Су Шунь решил уполовинить казну Китая в свою пользу.

— Каким образом? — воскликнул Вульф, заинтригованный таким предположением.

— Не очень сложным, но и не настолько простым, чтобы о нём нельзя было подумать.

— Не томите, объясните! — взмолился секретарь.

— Охотно, — встал из-за стола и прошёлся по комнате Николай. — Если принца И Цина отстраняют от переговоров и на его место приходит Су Шунь, миротворцем в глазах всего китайского народа выступает министр налогов, единственный, кто располагает верными сведениями о золотом запасе Поднебесной, отсюда и все его действия.

— Какие?

— Он обговаривает сумму контрибуции, налагаемой на китайское правительство, допустим в десять миллионов рублей серебром, согласовывает её с казначейством, ставит в известность богдыхана и вывозит эти деньги в золотых слитках в Тяньцзинь для передачи союзникам, а последних убеждает в том, что в наличности имеется всего лишь пятьсот или шестьсот тысяч, и ни копейкой больше. Естественно, союзники требуют больше. Тогда он предлагает выделить некую сумму из тех денег, что принадлежит лично ему, но при одном-единственном условии: союзники включают в сумму полученной ими контрибуции богатства Летнего дворца.

— И? — глаза у Вульфа вопросительно расширились.

— И, таким образом, часть золотых слитков остаётся у Су Шуня, в его тайном хранилище!

— И союзники пойдут на это?

— С лёгкой душой!

— Отчего?

— Стоимость награбленного в Хайдэне, по самым скромным подсчётам, превышает восемь миллионов франков. Об этом я узнал из разговора с бароном, что говорит в пользу моей версии.

— Действительно, — постучал пальцами по столу Вульф. — Обо всём этом можно договориться устно или прикрепить к протоколу о выплате контрибуции дополнительное соглашение.

— Которое вскоре исчезнет. Знать о нём будут избранные, от силы два-три человека.

— А с ними потом...

— ...может случиться всё, что угодно, — мрачно продолжил Игнатьев.

— Но какой резон союзникам соглашаться на эту аферу?

— Если англичане готовы принять рассрочку контрибуции, то французы, которым срочно нужны деньги, ради сиюминутной выгоды пойдут на это с радостью, поверьте.

— Почему?

— Содержать армию в Китае обойдётся намного дороже.

— Я об этом не подумал.

— Англичане тоже стонут. Генерал Грант признался, что будет рад выводу войск из Китая: экспедиция убыточна, овчинка выделки не стоит.

— А, — замялся Вульф, — послы, наверно, тоже…

— Разумеется, — подтвердил его догадку