Он стоял чуть впереди, всем своим видом выказывая нетерпение. Я обернулся еще раз на “модуль”, тяжело выдохнул и двинулся вслед за женой и своим бывшим капитаном, ныряя в оранжевую чащу леса.

Длинные стручки росли очень густо, так что создавалось впечатление, будто мы идем по бамбуковой роще. Странно, думал я, когда мы прилетели, мне казалось сверху, что они растут не так плотно, обособленно стоя один от другого в нескольких метрах. Но сейчас они были так близко друг к другу, что иногда требовалось с силой протискиваться среди них. Один раз широкоплечий Хайбулов даже немного застрял, и нам с Ольгой пришлось помогать ему пролезть между двумя оранжевыми отростками.

И всё же, чем дальше мы отходили от “модуля”, тем больше становились промежутки между ними, стручки начинали расти всё реже и реже. Будто, пока я лежал там разбитый и покалеченный, они тянулись ко мне как толпа любопытных зевак, сбежавшихся на происшествие в маленьком провинциальном городишке. Мы шли и шли, и наконец, когда стало просторнее, и можно было спокойно шагать, не пробираясь меж зарослей, выискивая в них более широкие просветы, мы смогли обсудить происходящее, и Хайбулов поведал мне свою историю.

— Ольга рассказала мне, как вы прилетели, и в вас врезалась копия вашего зонда. С нами произошло нечто похожее, со мной и… И моим экипажем. Только закончилось всё трагично, — капитан прервался, направив свой задумчивый взгляд в безоблачное звездное небо и, немного помолчав, снова заговорил. — Мы прибыли сюда 3 года назад, даже уже чуть поболее того. Искали неисследованные планеты в этом рукаве галактики, также как и вы. Когда мы встали на орбиту МP 1003, здесь была э-э-э зима… Если можно так сказать, да, зима по местным меркам. Я за время нахождения тут уже хорошо изучил здешний климат, здесь, по сути, есть два сезона — зима и незима. Вот сейчас незима, но язык не поворачивается назвать это летом.

Я оглянулся, осматривая тихий ландшафт, окружающий нас — ярко-белая почва под ногами, даже в темноте выглядевшая светлой, и поднимающиеся из неё стручки, которые в ночи были больше похожи на сгоревшие стволы деревьев без листьев и веток. Да, настоящая незима, мелькнуло у меня в голове.

— Температура на поверхности опускалась намного ниже чем сейчас, а самое главное — все небо было затянуто плотным слоем темно-рыжих облаков, — продолжал Хайбулов. — Мы обнаружили косвенные признаки наличия кислорода и отправили зонды, а по их возвращению увидели эти леса. Честно говоря, случайно обратили на них внимания, эти стручки, как вы с Ольгой их называете, обычно растут очень нечасто, и с высоты полета зонда не выглядят как единое оранжевое полотно, скорее как еле заметные рыжие точки.

— Веснушки, — сказал я, вспомнив свою ассоциацию, и как мы впервые разглядывали фотографии с зондов.

— Да, — согласился капитан. — Кто-то из наших тоже их тогда так назвал… В общем, мы решили не рисковать и не сажать корабль в условиях такой облачности, так что я отправился на разведку в посадочном модуле.

Я вспомнил судно капитана Хайбулова, их корабль был другого класса. Такие корабли, в отличие от нашего, оснащены особыми двигателями, принцип действия которых позволяет стартовать с поверхности, а также садится на неё без больших трат энергии, и астронавты, путешествующие на них, приземляются как правило прямо вместе с кораблем, редко используя посадочные модули. И насколько я знаю, эти самые модули, находящиеся на таких суднах, обычно оборудованы только самым необходимым для выживания одного или двух человек. Без дополнительных помещений, лабораторий и кают, образовываемых посредством специальных раздвижек в стенах. Неужели капитан провел все 3 года в таком модуле? Или где-то здесь находится их корабль?

Хайбулов рассказывал дальше:

— Мы изучили орбиту планеты, по нашим подсчетам через несколько дней она должна была приблизиться к звезде, и тогда климат стал бы теплее. Мы надеялись, что облачность уменьшится, а пока ждали этого, я в одиночестве летал от одного леса к другому на своем модуле, собирал образцы и данные. Да, здесь множество лесов, но этот, — капитан развел руками в стороны, — этот самый могучий. Растянулся на самую обширную площадь, а вот эти вот стручки достигают наибольшей высоты по сравнению с представителями других лесов. Они оказались живыми организмами, только на тот момент процессы в их клетках протекали очень медленно, словно они находились в стазисе, как земные насекомые в зимнюю спячку. Я тогда ещё не знал и только потом понял, что лесу для активной жизнедеятельности нужен солнечный свет. Если бы я выяснил это сразу, то может быть мои ребята сумели бы спастись… В общем, через неделю моего пребывания на планете облака начали рассеиваться, и из-за них выглянуло здешнее солнце. Нашему кораблю уже ничего не мешало в навигации, и я отправил команде координаты наилучшего, на мой взгляд, места для приземления. Мы определили точку высадки тут, в этом лесу, чтобы исследовать его. И вот, ранним незимним днем они начали снижение. Я стоял в скафандре у своего модуля, который посадил здесь среди стручков, когда увидел корабль высоко в небесах. Сначала его покрывала мутная белая дымка, словно он был полупрозрачным, но с каждой минутой его детали прорисовывались все четче. Снизу он казался мне каким-то гигантским жуком, вставшим вертикально на задние лапы. Сопла его тормозных двигателей горели ярко-голубым светом. Всё проходило в соответствии с планом, и вдруг я впервые услышал эти странные шумы… Будто раскаты грома, складывающиеся в незамысловатый мотив. Звук появился и исчез. Не успел я даже удивиться тому, что это было, как внезапно получил по передатчику оповещение о входящем вызове.

— Капитан, — услышал я взволнованный голос нашего штурмана. — Не могли бы вы изменить курс модуля? На такой скорости возможно столкновение. И вообще… Я думал, вы будете ждать нас на поверхности у точки приземления.

— Димка, ты чего, какой курс? Я жду вас тут на земле, — удивился я и отправил ему свои координаты, которые и так посылал им накануне.

— В смысле? Вы хотите сказать, что сейчас не летите по направлению к нам? А что это тогда такое…

— О чем ты говоришь?

— Локатор сообщает, что с севера-запада планеты к нам направляется объект. Да и что локатор, я вот сейчас вижу ваш модуль в иллюминаторе. При таком курсе он врежется в нас, мы то сами уже не можем изменить направление снижения.

Я взглянул на северо-запад, и мне машинально захотелось протереть глаза. Только не мог я сделать этого со шлемом на голове. Я