самим. И тут появился Святослав Дёмин, прибывший с ответственной миссией – преподавать малийским студентам на французском языке загадочный для меня предмет под названием «сопромат» (ну, о компромате я еще слышал, а уж такие технические дебри для меня звучали диковинкой, как позднее высокотемпературная сверхпроводимость, которой занималась моя жена).

Ну, а сейчас об этом самом Дёмине. Только что позвонил ему и спросил: «Дядя Слава (об этом запанибратском обращении чуть позже), а ты помнишь, как мы в первый раз в Бамако встретились?» Он честно признался, что это историческое событие не отложилось в его памяти. Но согласился с моим ранее высказанным предположением, что пришел он ко мне в посольство ставиться на «физкультурный» учет. Поясняю для несведущих: в те времена в загранкомандировках парторганизация именовалась профсоюзной, профсоюзная – месткомовской, а комсомольская – физкультурной (последнюю я в Мали и возглавлял). Вот была конспирация – враг ни за что не смог бы додуматься! Но суть не в этих конспиралогических наименованиях, а в том, что познакомился я с этим, тогда еще молодым, человеком (он и сейчас-то старше меня всего на неполные полгода), обладавшим незаурядным количеством разносторонних дарований.

Будучи технарем – окончил Московский автодорожный институт, освоил французский язык, занимался на театральных курсах, в студенческом театре МГУ в «Драконе» Шварца играл роль Ланцелота, а Луизой была Ия Саввина. В Советском Союзе тогда в полуподпольных условиях зарождался ныне официально признанный спортом наряду с шахматами бридж. Я, кстати, умудрился найти в Мали совершенно случайно толстенный томище, более пятисот страниц «Бридж тоталь», презентовал его Славе, а он затем тщательно перевел его на русский язык. Дёмин прекрасно играл в волейбол, шахматы, а вот первым его наставником по бильярду был я. Играли в жару под открытым небом в торгпредстве, на рассохшемся столе, с киями, больше напоминавшими дубинки, но любовь к этой игре я ему все же привил.

А теперь о главном. Только-только тогда в Советском Союзе зародилась другая игра, благополучно существующая и в наше время: «Клуб веселых и находчивых», КВН – одним словом. В 1964 году первым победителем этого, назовем его – конкурса, стала команда МАДИ, в состав которой входил и мой друг. Рассказал он мне об этом и предложил попробовать организовать это «игрище» и в скучном бытии нашего коллектива в Мали. А коллектив этот был в те времена весьма и весьма внушительным. Посольство, торгпредство, аппарат ГКЭС, ССОД – эти наличествовали и в других странах. А вот преподаватели, медицинский персонал (и врачи, и медсестры), профтехцентр, строители, ну и достаточно многочисленный штат военнослужащих, да всех и не упомнишь, присутствовали лишь в немногих странах, ставших на путь социалистического развития. Собралась инициативная группа: Дёмин, разумеется, первый примкнувший к нему – ваш покорный слуга, преподаватель математики Саша Крылов, ну а по мере развития этой забавы и еще несколько человек.

«Вирус» КВН достаточно быстро охватил всю советскую колонию в Мали. Там, конечно, было и немало других инфекционных заболеваний (с ними боролись врачи и лекарства), но против этого вакцины еще не придумали. Полагаю, что он серьезно ударил и по производительности труда. Когда тому или иному коллективу предстояло принять участие в очередном туре КВН, основная работа оставалась в стороне – все сочиняли, шили костюмы, что-то строчили, сооружали и т. д. Изощрялись все, как могли. Правда, и наша орггруппа иногда подкидывала своеобразные задания. Например, объявляется конкурс для болельщиков с начислением дополнительных очков для своей команды. Внимание, сейчас по рядам пройдут девушки с подносами, и в них складывайте пуговицы, с коими не поскупитесь расстаться для победы ваших любимцев, потом их вам вернут. Можете себе представить, что творилось. У женской части зрителей углубились декольте, у мужской… – молнии в брюках тогда еще не водились. Судите сами. Или другое. Придумали мы церемонию подарков для жюри (его возглавлял либо Слава, либо я). Выходит команда торгпредства в пять человек, замыкает которую симпатичный толстячок. Говорят приветственные слова и уходят за кулисы за подношением жюри. Вскоре возвращаются вчетвером, вынося дымящиеся шашлыки, а на жердочке макет скелета (как понятно, пятого участника). И тут в зале раздается истошный крик: папа! И тогда, и до сих пор думаю, что это была не инсценировка. Видимо, действительно ребенка не предупредили.

Заканчиваю главу все тем же Дёминым. За преподавание в Мали он получил медаль, но больше на это поприще не возвращался. Окончил Академию внешней торговли (досрочно, с красным дипломом на факультете экономистов-международников) и на долгие годы ушел в систему ООН, где достиг немалых успехов: и на выездных постах – был и резрепом (послом ПРООН), и в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке на директорском посту. Зовем мы друг друга, как упоминалось, дядя Слава, дядя Юра. Это тоже частично связано с Мали. Был у нас там общий друг – Виталий Федорович Феоктистов. Мы с Виталием делили общую виллу – точнее он ее снимал, как представитель ССОД, а мне за малую часть цены «сдавал» две спальные комнаты, а гостиная и столовая у нас были общие. Потом мы дружили «на троих», включая Славу. Продолжили общие встречи и по возвращении домой. Неоднократно ездили вместе на рыбалку: Черный Локай в Литве, Ферапонтово, еще куда-то. Виталий на первых порах брал туда с собой сына Колю. Ему тогда было где-то около десяти лет. Возникли у него сложности в обращении к взрослым – как-то называть нас по имени-отчеству длинновато, да и странно. А вот звать «дядями» он уже стеснялся. Ну и решили мы тогда сами себя ими называть: дядя Слава, дядя Юра, дядя Виталий. Виталия, увы, уже больше нет. Ну а мы вот так и общаемся: как ты там, дядя Слава? Нормально, дядя Юра. На сем до свидания, Мали, до свидания. Хотя можно сказать и иначе – до встречи в Москве.

И в москве все та же Африка

Отгуляв краткий отпуск, в сентябре 1967 года (у меня почему-то многие новые назначения начинаются именно с этого месяца – тогда мне стукнуло двадцать шесть лет) вышел я на службу в сталинскую высотку на Смоленской площади, в которой довелось проработать затем всего ничего – немногим более пятидесяти годков. Разве это срок для вечности? Определили меня в малийскую референтуру (потом она стала именоваться сектором, а сейчас в департаменте – отделом) 1-го Африканского отдела МИД СССР. Руководил им Алексей Алексеевич Шведов – признанный африканский «гуру». В Народный Комиссариат иностранных дел он пришел в 1944 году. Поначалу служил в разных подразделениях, но