Тем не менее Лейпциг находил способы преодолеть невзгоды. Когда власти подпортили архитектурный облик этого и без того израненного города, снеся в 1968 году историческую университетскую церковь, молчаливое согласие сменилось протестами. Лейпцигцы также гордились своим впечатляющим музыкальным наследием. Некогда в их городе жил Иоганн Себастьян Бах, а сейчас – всемирно известный дирижер Курт Мазур, с 1970 года руководивший прославленным Лейпцигским оркестром Гевандхауза. Вдохновившись этим, активисты из церкви Святого Николая летом 1989-го организовали не согласованный с властями фестиваль уличной музыки. Службы безопасности его разогнали, но несостоявшийся фестиваль поспособствовал тому, что многие горожане прониклись симпатией к активистам.

Весенние и осенние ярмарки, издавна проводившиеся в Лейпциге, способствовали его славе среди иностранцев – поэтому для провинциального города, у него был не совсем обычный статус. Ярмарки продолжались и в 1980-е – а привлекаемое ими внимание СМИ сыграет значительную роль в мирной революции 1989 года. Кроме того, приезжие бизнесмены, журналисты и политики регулярно посещали не только сам город, но и дома лейпцигцев, поскольку последним разрешалось сдавать им комнаты. Краткие визиты иностранцев позволяли установить прямую связь между жителями ФРГ и окружающим миром. Словом, соединяющий провинциальность и космополитизм Лейпциг был нетипичным городом для Германии – а также достаточно удаленным от центральной власти в Берлине, чтобы его жители могли решиться на риск.

Небольшая группа убежденных активистов рисковала уже несколько лет, встречаясь во время молебнов за мир во всем мире. В том, что они использовали церковь для своих нужд, не было ничего необычного; в мае 1989 года Штази составило обзор оппозиционной деятельности в стране, придя к выводу, что оппозиционеры «почти всегда ведут свою деятельность в протестантских церквях ГДР». Но молебны за мир во всем мире в церкви Святого Николая были особенными из-за их длительной истории – они проводились каждую неделю с 1982 года, а нерегулярно еще раньше. Одной из предпосылок для этой традиции стало так называемое «Двойное решение НАТО» 1979 года, главным результатом которого являлась модернизация ядерных ракет НАТО на Западе в начале 1980-х. Поскольку режим ГДР одобрял критику НАТО, то вначале он отнесся к этим молебнам снисходительно, о чем в итоге пожалел – когда участники начали выступать против размещения и советских ракет. Допускалась критика только западного милитаризма.

И все же невозможно было скрыть тот простой факт, что люди по обе стороны железного занавеса беспокоились, как бы две сверхдержавы не начали воевать в Европе, а не за Европу, – потому что именно европейцы первыми пострадали бы от последствий конфликта между США и СССР. Только за один день в октябре 1983 года демонстрации за разоружение в нескольких городах ФРГ собрали миллион участников. Эта повестка помогла партии зеленых впервые получить места в парламенте в Бонне в том же году. Жители же ГДР, где не было свободных выборов, обсуждали эту тему под сводами храмов, и церковь Святого Николая стала для движения за мир ключевым местом в Восточной Германии. Очень скоро ее начали посещать, озвучивая свои взгляды на разнообразные проблемы, не только критики НАТО. Политика постепенно вытесняла молитвы, что приводило к конфликту между клириками, беспокоившимися о сохранении политической автономии своей церкви (каковой она пользовалась, несмотря на давление со стороны государства), и теми, кто хотел всеми средствами поспособствовать протестам.

Одним из религиозных лидеров, спокойно относившихся к политизации молебнов, был преподобный Кристоф Воннебергер, переехавший в Лейпциг в 1985 году. Он проповедовал в ветхой церкви на восточной окраине города. Воннебергер родился в Саксонии в 1944 году и во время возведения Стены находился на Западе, но предпочел вернуться в Восточную Германию и даже недолго работал на Штази в конце 1960-х. Вскоре, однако, он превратился в одного из главных врагов Штази. В семидесятые годы Воннебергер стал ярым критиком не только правительства ГДР, но и режимов других стран Варшавского договора, участвовал в протестах в Праге; контактировал он и с польским оппозиционным движением. В родной ГДР он призывал к созданию альтернативы обязательной воинской службе для восточных германцев, желавших стать отказниками по политическим или религиозно-этическим мотивам. К 1989 году Штази считало Воннебергера одним из опаснейших диссидентов страны.

Несмотря на то что Воннебергер служил в другой церкви, суперинтендант и старший распорядитель Фридрих Магириус, ответственный за церковь Святого Николая, пригласил его отправлять молебны за мир во всем мире. Воннебергер имел соответствующий опыт, поэтому Магириус счел, что его помощь будет весьма кстати. Как только этот человек извне начал проводить молебны, активисты церкви Николая, в том числе Катрин Хаттенхауэр и Уве Швабе, поняли, что у них появился новый союзник в борьбе с государством.

Хаттенхауэр, которой в 1989-м было девятнадцать лет, привлекла к себе внимание Штази в столь юном возрасте за свою привычку «задавать провокационные вопросы». Поскольку в учебе в университете ей было отказано, она поступила в лейпцигскую духовную семинарию – один из немногих вариантов образования, доступных тем, кто оказался в опале. Штази стало еще больше преследовать Хаттенхауэр, когда она втянулась в протестное движение. Под давлением тайной полиции ей пришлось в 1989 году бросить семинарию, и она окунулась в оппозиционную деятельность с головой.

Она работала вместе со Швабе – двадцатисемилетним бывшим солдатом, ставшим диссидентом после того, как власти отказали ему в службе в торговом флоте. Профильное ведомство сообщило Швабе, что он считается политически неблагонадежным и поэтому «не подходит для пересечения границы». Вместо этого ему предложили другие вакансии, например санитара в доме инвалидов. Благодаря сослуживцу с близкими взглядами он постепенно примкнул к сообществу вокруг церкви Святого Николая. Он не был религиозен, но для Швабе было важно найти в ГДР такое место, где люди, казалось, могли говорить то, что думают на самом деле. Он стал самоотверженным лидером оппозиционного движения и в основном занимался вопросами гражданских прав и защиты окружающей среды. Когда в 1989-м Штази составило список самых опасных диссидентов Лейпцига (для запланированной волны арестов), имя Швабе находилось на самом верху – он был врагом государства № 1.

К счастью для Швабе, к нему пришло признание (правда, уже другого свойства) и за пределами ГДР. Когда диссидента задержали в январе 1989 года, его друзья и сторонники из движения «Солидарность» сообщили об этом госсекретарю США Джорджу Шульцу – тот как раз участвовал в финальном раунде переговоров СБСЕ в Вене. После десяти дней за решеткой Швабе внезапно выпустили на свободу. Позже он узнал, что во время переговоров в Вене Шульц