— Чеснок. У тебя ведь есть чеснок? — спрашиваю я с надеждой.

— Да. Посмотри на полочке в холодильнике.

Чищу один зубчик и тру им обжаренный хлеб с каждой стороны, не обращая внимания на то, что обжигаю пальцы.

"Яичница-солнышко и гренки с чесноком… Мама, я вспомнил… вспомнил…"

Я мою за собой тарелку, как в детстве. Только теперь мне не нужно вставать на табуретку, чтобы дотянуться до крана. И никто не взъерошивает мои волосы. Тогда они были длиннее, за что Федька постоянно обзывал девчонкой, а я обижался.

— Спасибо. Я позвоню.

Теперь я точно знаю, что позвоню. Нужно только купить телефон и восстановить сим-карту — салфетка с номером должна лежать где-то в квартире. Или закажу детализацию звонков, если не найду.

— Диск. Ты забыл диск, — Рита смущается и протягивает мне коробочку.

— Не понравился?

— Понравился. Просто…

— Тогда оставь себе. Пока. И это… я был не прав.

Мне удается выдавить из себя хоть что-то отдаленно похожее на извинения. Признать, что все же накосячил, и тут же сбежать. Чтобы она не догадалась — я не умею извиняться. Просто не умею, не знаю, как это делается в ее мире. В моем все гораздо проще.

Выскочив на улицу, я запоминаю адрес и иду в сторону ближайшего магазина сотовой связи — купить телефон, восстановить сим-карту и заказать детализацию. Мне смешно от того, как реагирует на меня девушка-консультант. Видимо, в ее голове не укладывается, что с утра у ее отдела может топтаться небритое чудовище, а после открытия ввалиться, ткнуть пальцем в витрину на мобильник с ценой под сто тысяч и со спокойной рожей расплатиться.

Я жду, когда с облака сольются контакты и звоню Бутчу:

— Братка, а ты знал, что ангелы пахнут лавандой?

Он молчит, переваривая вопрос. Мне даже начинает казаться, что я вот-вот услышу, как у него закипит мозг, но в трубке раздается недовольное:

— Если ты набухался, то сперва проспись. И дай другим выспаться. Я вчера колол до пяти утра.

— Бутч я трезвый.

— Что-то не верится.

— Помнишь мамины гренки, Бутч? — я поднимаю руку, чтобы остановить такси.

— Ёлочки. Конечно помню. Ты где?

— Не важно. Подожди пять сек, — я сажусь на заднее сиденье и спрашиваю у водителя, — До Новохолмовского сколько?

— Пятьсот.

— О'кей. Тормознешь у какого-нибудь цветочного по пути?

— Остановка — сотня сверху.

— Не вопрос. Поехали, — я снова подношу трубку к уху, — Бутч, я тут.

— Фил, ты там точно трезвый?

— Есть сомнения?

— Ангелы, лаванда, гренки… — он хмыкает и зевает, — К маме поехал?

— Да.

— Я скоро подтянусь. Бахну кофейку только.

— О'кей. Сорян, что разбудил.

— Да норм. Завтра отосплюсь.

Бутч отключился, а я вытащил из кармана распечатку детализации и быстро нашел номер Риты — абонент, отправивший последнее входящее эсэмэс. Забил цифры в телефон и откинулся на спинку сиденья.

— Привет, ма, — я осторожно опускаю розы на снег и трогаю уголок мраморной плиты. — Ты только не ругайся, я знаю, что дерьмово выгляжу. Решил поболеть немного, но больше не буду. Видишь, даже в куртке сегодня пришел. Без шарфа, но уже в куртке. Взрослею.

Сел на скамейку, достал из пачки сигарету, и, покрутив ее в пальцах, убрал обратно.

— Помнишь, я тебе рассказывал про Мистика и Клейстера? В общем, мы тут с ними вроде как музыкой занялись. Ну как музыкой… Я знаю, что тебе рэп не очень, но пацаны говорят, что у меня есть варианты. Вроде на радио что-то крутят уже. Может быть выстрелим и дальше. Концерты там, стадионы… Глупость, да? Или все же нет? Мам… Ты бы гордилась мной? Вот только честно. Наверное, да? — посмотрел на фотографию, поднялся и все же закурил, стряхивая пепел за оградку. — Ты только ничего не говори. Просто послушай. Я запутался, мама. Реально запутался. И с каждым днём всё становится только хуже. Как снежный ком. Иногда даже хочется свалить куда-нибудь подальше, но куда? Да и смысл? Я здесь-то никому не нужен… Может батя только спасибо скажет. Не буду ему мешаться с Ингеборгой…

Я усмехнулся, представляя себе картинку счастья у отца, когда моя физиономия исчезнет из его поля зрения и тем самым развяжет руки. Твори, что хочешь, папаня. Сыночка не вломится посреди ночи и не будет доводить психологию до состояния нервного тика своим присутствием в вашей идеальной квартире. Как бы Ингеборга не пыталась найти точки преткновения, а по сути так оно выглядело, я изначально не шел на контакт и не пойду. Для меня рядом с отцом могла быть одна единственная женщина — мама. Остальные — мишура, — которые никогда не смогут даже на сотую часть стать ей. Ингеборга только и делала, что лезла в душу со своим псевдоинтересом. Даже защищать полезла, чтобы втереться в доверие. Идиотка. Батя может на такое и купится, но только не я. Мне не нужно объяснять, что так его психологиня зарабатывает плюсики и бонусы в виде брюликов. "Смотри, я ведь стараюсь." Интересно, сколько он на нее уже спустил? А если посчитать всех его "кандидаток" на роль мачехи?

— Мама, что мне делать?

— Жить, братишка. Просто жить.

Бутч стоял за моей спиной, а я даже не услышал, как он подошёл. Облокотился на оградку и хмыкнул, посмотрев мне в глаза:

— Реально трезвый. Я уж подумал, что все. Допился до белочки.

— Не каждый же день.

— Умная мысль. Запомни, — он притоптал снег, кивнул на скамейку, — Посидим чуток?

— Давай.

— Где пропадал? — Бутч стряхнул снежную крошку с досок и опустился на край. — Бухал опять?

— Есть такое.

— Не надоело?

— Бутч, не лечи, ладно? Знал бы другой способ…

— А ты его искал? Или по пути наименьшего сопротивления?

— Бутч…

— Бате звонил?

Я помотал головой.

— Понятно, — он вздохнул и потом тихо рассмеялся.

— Что?

— Да так, — Бутч критично осмотрел меня с ног до головы и хмыкнул.

— Так что?

— Знаешь, братишка, видок у тебя ни хрена не подходит под описание новой звезды рэпа.

— Че?

— Ты вообще выпал из мира? Или радио не слушаешь?

— Да как-то не до этого было.

— Хочешь совет?

— Завязывать бухать?

— И это тоже, — усмехнулся Бутч. — А если серьезно, то соберись и весь свой негатив пусти в другое русло. Вроде как с текстами у тебя проблем нет, музло тоже качающее. Попробуй так выговориться, а не держать в себе. Полегчает.

— О-о-о, — протянул я, — Ингеборга-психологиня нарисовалась, версия два точка ноль.

— Дать бы тебе по зубам,