— Я же дебил. Сам говорил.

Бутч коротко хохотнул и хлопнул меня по плечу:

— Пойдем, покажешь мне свою студию. Буду потом хвастаться клиентам, что у меня братишка звезда, — он поднялся, посмотрел на фотографию на плите и тихо добавил. — Мама бы тобой гордилась.

Мистик с Клейстером подскочили и ломанулись в разные стороны, когда я ввалился в студию с воплем:

— Всем лежать, ска! Работает ОМОН!

— Долбоящер… — выдохнул Макс, увидев, что вместо обещанного маски-шоу, в дверях стою я. Поднял с пола кружку, которую выронил, и стал стягивать толстовку с темным пятном. — Попил кофе называется. Мудила ты, Фил.

— Расслабься. Свои.

— Свои… — он нервно хохотнул, а потом громко заржал, — Сука, чуть не обделался! А этот… — Клейстера согнуло пополам, — Мистик, ты чё к окну рванул? Решил с четвертого этажа вниз сигануть? Десантник херов!

— Да пошел ты! — Мистика тоже накрыло. Просмеявшись, он плюхнулся обратно в кресло. — Фил, завязывай с такими шуточками.

— По поводу шуточек потом поговорим. Обязательно, — я многозначительно посмотрел на обоих, дёрнул подбородком в сторону двери и спокойно произнес, — Знакомьтесь. Бутч. Мой старший брат.

Парни переглянулись, но от вопросов воздержались. Поднялись, пожали руку Бутчу, а он обвел студию взглядом и похлопал меня по плечу:

— Солидно, братишка. Не как у меня, конечно, но уровень чувствуется. Обидно только, если такая техника будет пылиться в пустую.

— Не начинай, а.

— А давай с тобой забьемся на рукав?

— В плане?

— Если через месяц ты будешь в топе чарта, то я тебе забью второй рукав на халяву. И парням твоим сделаю. Типа, чтобы все на стиле.

— А если нет?

— Тогда ты на полгода завязываешь с бухлом.

— Бутч, это хрень какая-то.

— Да? У тебя все для этого есть, Фил. Студия, на радио уже крутишься. Считай осталось только чутка поднапрячься. Изи вин, братишка. Ну как? По рукам?

Я обернулся и посмотрел на Мистика и Клейстера. Что-то внутри шкрябануло, что подобное предложение слишком смахивает на бесплатный сыр в мышеловке, но Бутч вряд-ли станет делать такое западло. Макс кивнул сразу, а Мистика, как и меня, напрягло.

— Любой трек? Или абсолютно новый? — спросил он.

— Давай что-нибудь новенькое. Или с этим у вас проблемы?

— Да вроде нет. Просто уточняю, чтобы потом не было непоняток.

— О'кей, — Бутч потрогал пару регуляторов на пульте, а потом посмотрел мне в глаза. — Новый трек, в котором ты расскажешь, что у тебя творится тут, — его палец ткнулся в область моего сердца. — Тебе ведь есть, что сказать, братишка?

Я кивнул.

— Любое место, не ниже третьего, и с меня три рукава. По рукам?

Он протянул ладонь, а Мистик с Клейстером поднялись и встали рядом со мной.

— Макс, как думаешь? — спросил я.

— Фил, а почему нет? Твой брат дело говорит. Ты уже на радио. Не с нуля же.

— Мистик?

— Если ты начитаешь, то музыку я сделаю. Решать тебе, но думаю, что в тройку мы точно войдем.

— Фил, твое решение? — Бутч поднял ладонь чуть выше.

— Дело ведь не в рукаве? — спросил я.

— Дело в том, что тебе есть что сказать этому миру, братишка. Так скажи.

Я несколько секунд колебался, а потом сжал ладонь Бутча.

Глава 10. Маргарита

Всю дорогу до универа у меня не выходила из головы его улыбка. Грустная, щемящая сердце улыбка. Совсем не вяжущаяся с рвущейся наружу злостью, когда я зашла в комнату с джинсами. Такая нестыкующаяся с речитативом песен, в которых Фил объявил войну всему миру. Словно мне приоткрылся он настоящий. Живой, умеющий чувствовать что-то кроме слепой ненависти, топорщащей во все стороны свои иголки. У волка из страшного леса было сердце. И оно болело. Так сильно, что боль сперва ослепила его, а потом заставила видеть во всех окружающих врагов. И я каким-то чудом умудрилась пробиться сквозь все эти колючки, которыми оно себя окружило, и выудить воспоминание, отозвавшееся улыбкой. И ещё увидела глаза. Чистые и голубые, как два кусочка весеннего неба после дождя. Не затянутые пеплом, а по-детски наивные глаза мальчишки. И я так же, по-детски, поверила в то, что он позвонит. Может не сегодня или завтра, но позвонит.

И, кажется, у меня на лбу было написано крупными буквами, что Маргарита Искаева сегодня самый счастливый человек на свете. Ромка даже не стал ничего спрашивать, увидев меня в фойе универа. Покачал головой и вместо вопросов обозвал мелкой дурындой. Просто ему было не понять, как хорошие девочки тянутся к плохим мальчикам. Особенно, когда они ими только кажутся.

— А где все? — спросила я, удивляясь тому, что братик курсировал у раздевалки в гордом одиночестве и рядом не было никого из нашей компании.

— Пашка с Ксю поперлись в библиотеку за методичкой, Сашку Изольда отправила на кафедру отксерить расписание лаб, а Лиса с Воронцовским уехала показания давать.

— А ты тогда чего здесь?

— А где мне еще быть, если ты непонятно где шарахаешься?

— Ой, вот только не надо, ладно? — я всучила ему в руки свою сумку и стала снимать куртку. — То, что ты старше, не означает, что я буду перед тобой отчитываться.

— Был бы нормальный, ни слова бы ни сказал. А так…

— Он нормальный, — мне уже стало ясно, что Ромка сейчас подсядет на тему нравоучений, и придется пререкаться до тех пор, пока ему это не надоест, или я не соглашусь с его точкой зрения.

— Ну да… Давно у нас нормальные ночью бухими по гостям шляться начали?

— Ром! Если бы ты не стал его лупасить с порога, мы бы просто поговорили, и я его отправила домой. А так — сам виноват. Надо рассчитывать свои силы.

— Я не куплюсь.

— А я и не собираюсь тебе льстить. Как будто не видел, в каком состоянии он пришел.

— Мне важнее в каком состоянии была ты, а не он! — Ромка забрал номерок у гардеробщицы и потопал за мной к зеркалу. — Если еще раз припрется, втащу так, что потом надолго дорогу забудет!

— Ромка, хватит! — я быстро поправила волосы и развернулась к брату. — Мне он нравится, тебе нет. Я это уже и так поняла. Давай каждый останется при своем мнении?

— Дурында. Навешает тебе лапши на уши, а ты потом опять будешь реветь.

— Не буду. А если и буду, то сама попрошу тебя ему втащить.

— Как будто я спрашивать буду.

— Вот и договорились. И еще. Фил сказал, что позвонит.

— Бесполезно… — Ромка махнул рукой и насупился. — Предки-то хоть твоего нормального не