— Маргарита, — кивнула я, отметив, что задохликом Мистик-Мстислав точно не является.

— Ну чё, выкусил? — заулыбался он и протянул мне диск. — Ты это… На столе забыла.

— А может не стоит?

— Ну, как хочешь, конечно. Мы не гордые, навязывать не станем, — Мистик присмотрелся ко мне внимательнее, а потом мотнул головой, — Стопэ. А это не ты тогда была, когда Фил фристайлил? Типа, ангел Рита, бла-бла-бла?

— Я.

— Ы! То-то у меня в башке щелкнуло, что лицо знакомое. Макс, это перед ней Фил извинялся, прикинь?

— Э-э-э…

— Не. Реально она! — Мистик хлопнул себя по бедрам, едва не выронив диск, и снова протянул его мне. — Не, ты возьми! Теперь, по-любой, возьми! Тут, конечно, не идеал по звуку, но я, как знал, ту телегу записал! Ну, память же.

— Спасибо.

Я убрала коробочку в сумку и посмотрела на двери, а Клейстер-Макс выглянул наружу и закивал:

— Тачка приехала. Мистик, денег дай, цы… э-э-э… Маргарите.

— Не надо, — отказалась я.

— Э-э-э! Мы, вроде, только договорились, а ты нас решила прокинуть? Не-не-не! Фил по любой узнает, и нам тогда точно венки заказывать можно будет. Не парься, не последнее отдаем же.

— Ну-у-у… Ну ладно.

— Во! Другой разговор! — Макс распахнул двери, и они вдвоем с Мстиславом проводили меня до такси.

— Командир, отвезешь девушку туда, куда скажет. О'кей? — Мистик вытащил из кармана, сложенную в несколько раз, купюру и протянул ее водителю. — Только не лихачь там. Считай, что сдача — это компенсация за доставку в целости и сохранности.

— Любой каприз за ваши деньги, — ухмыльнулся мужчина в ответ, забирая деньги.

— Ну, типа тогда бывай! — Мистик с Клейстером по очереди похлопали меня по спине, и я глупо улыбаясь повторила этот ритуал.

— Пока.

Махнула рукой, села в машину и назвала адрес, закрывая за собой дверь. А парни зубоскалили и что-то обсуждали между собой, пихая друг друга в плечо. И они казались на фоне Фила чуть ли не ангелами. Если отбросить их манеру разговаривать и эти похлопывания.

Приехав домой, я долго не могла решиться включить и послушать диск. Подходила к музыкальному центру, набиралась смелости, нажимала кнопку "Play", а потом тут же ставила на паузу. Реакция Фила даже на расстоянии стопорила и вгоняла в непонятное состояние. И сколько бы я не пыталась охарактеризовать его, никак не могла найти верное определение. Но чем дольше нарезала круги по комнате, тем ярче понимала, что пока не послушаю, точно закопаюсь в дебрях. Выдохнула, сходила на кухню и, вернувшись с кружкой чая в руках, решительно нажала кнопку.

В рэпе, если честно, я не понимала ничего. Вообще. Эта часть музыки всегда оставалась для меня уделом брата в четырнадцать лет. И какая-то часть слов звучала чем-то вроде химических названий сложных полипептидов для простого человека, никак не связанного с химией. Есть и есть, а что значит — не понятно. Но больше всего меня поразило то, как Фил жил тем, о чем пел (или читал?). Каждую строку, словно частичку своей жизни, он вплетал в музыку, нанизывал бусинками на ритм так, что я дослушала диск до конца на одном дыхании, улыбалась на последнем трэке под названием "Ангел Рита", а потом включила снова. И снова. И снова. А в какой-то момент я перестала вникать в слова, прислушиваясь к тому, как голос Фила отзывается внутри. Он проникал в глубь сознания, цепляя какие-то тонкие струны, собирая картинку из разрозненных нервов в одно целое. Важно было не то, что он говорил, важно было — как он это делает. Я закрыла глаза и осторожно попробовала повторить — слова уже плотно поселились внутри головы. Постоянно сбиваясь с ритма, задыхаясь там, где он выдавал куплет на одном дыхании, я никак не могла отделаться от мысли, что все эти песни — его ответ миру, который объявил ему войну. А когда услышала строку: " В этой войне я на той стороне, что навсегда будет скрыта во мне" только сильнее в ней убедилась. Взяла телефон, достала из сумки салфетку с его номером и написала сообщение.

"Это ОЧЕНЬ сильно."

Стёрла, поражаясь тому, как глупо оно прозвучит. И долго думала, стоит ли писать то, что на самом деле хотелось. Набрала всего одно предложение и нажала кнопку "Отправить".

Глава 7

Хороших девочек всегда тянет к плохим мальчикам. Была ли я хорошей? Наверное, да. Был ли он плохим? Однозначно.

Фил не ответил. Ни вечером, ни с утра, ни через день, ни через неделю. Так, словно я отправила сообщение в пустоту, а оно ещё взяло и потерялось на полпути. Сперва думала, что он просто обиделся на то, что я взяла диск. Но мог ведь запретить его брать? Мог? Мог, но не стал. Вряд ли дело было в том, что Фил не хотел, чтобы его песни слышали — радио явно худший вариант для сохранения собственного творчества в тайне. И то, что через несколько дней на перемене между парами я услышала кусочек одного из его треков, поставленного на рингтон, уже было констатацией простого, как дважды два, факта — Фил ворвался в головы и захватил их с такой же лёгкостью, с которой проигнорировал мое сообщение. А потом наступило это самое потом. Обиделась уже я. На все и сразу. И на хамство, и на грубость, и на номер телефона на салфетке, и даже на то, что прочитал сообщение, но так на него и не ответил, когда я ждала. Ждала? Делала вид, что нет, а сама все равно лезла в телефон и проверяла — вдруг это простая случайность или совпадение, и именно на его ответ уведомление не пиликнуло самым противным звуком, какой только можно было найти в стандартных. Да, я поставила такой звук. Чтобы не пропустить. Ведь хороших девочек всегда тянет к плохим мальчикам, да? А плохие мальчики просто не знают, как ждут ответа хорошие девочки.

Ромка сразу заметил мое состояние — близнецы всегда чувствуют друг друга острее, чем кто-либо другой. Мягко выспрашивал все ли у меня в порядке, кивал, когда я обманывала и его, и себя. А сегодня притащил из магазина полный пакет мороженого и уселся рядом со мной на кровати. Поставил перед ней табуретку, водрузил на нее ноутбук и несколько часов смотрел со мной самые сопливые фильмы, какие только