Шрифт:
Закладка:
Прошло около часу, и в кабинете несчастного убийцы находился уже полный состав судебно - следственных властей. Все поздравляли Купцова. Инженер, как ни странно, совершенно успокоился.
- Вы распорядились об освобождении Лаврентьева, Вадим Петрович? – обратился статский советник к прокурору.
- Да, дорогой Фёдор Михайлович. Как удалось вам напасть на верный след?
- Я с самого начала был убежден, что швейцар не повинен в убийстве. Так простые люди не убивают. Руку он мог порезать, а кольцо могли подбросить или потерять. Осматривая комнату убитой, я нашел маскарадную маску. Узнав, кто живет на этой лестнице, я остановил свое внимание на инженере. Заведя интрижку с горничной, мне удалось проникнуть в его квартиру, где нашел письма жены и ее портрет, на обороте которого была надпись: «Каждый раз, когда я буду мстить, я буду глядеть на твое проклятое лицо». Тогда мне все стало ясно. Но у меня не было прямых, бесспорных улик. А я ведь, как вам известно, господа, люблю ясные, неопровержимые факты. Моя милая барынька чудесно сыграла роль жены. Остальное вам известно.
Купцов подошел к Власову, который стоял, закрыв лицо руками.
- Мне искренне, глубоко жаль вас, господин Власов. Вы, очевидно, страдаете нервным расстройством. Я постараюсь облегчить вашу участь своими показаниями. Я надеюсь, господа, что и вы поможете? - обратился он к следователю и прокурору.
– Безусловно, Ваше высокородие! - воскликнули оба, - Вместо каторги он попадёт на излечение. Уж мы постараемся.
– Ну что же, господа, – торжественно сказал Купцов, – тогда предлагаю на днях отметить это блестяще закрытое дело.
Глава 8
Следующим днем сидел я в кабинете Купцова и корпел над бумагами, потягивая крепкий кофий. Сам Фёдор Михайлович убыл на утреннюю летучку к обер – полицмейстеру.
Если верить одному из докладов, подлинно стало известно, что вновь вернулся в Петербург, отбыв свой срок высылки, некий не единожды регистрированный и ловкий шулер Прутянский. По дошедшим сведениям, он принялся за старое. Не придав этому делу большого значения, я поручил двум агентам произвести в номере его гостиницы обыск и вернулся снова в кабинет.
Тут в дверь постучался дежурный и сказал:
– Ваше благородие, там вас домогается чинный господин по весьма срочному делу.
– Пригласите, – вздохнул я.
Через минуту в служебный кабинет с перепуганным лицом вошел тучный, высокий человек в шелковом кафтане, высоких, лакированных сапогах и шапкой в руках, лет пятидесяти, с проседью, по виду купец второй гильдии. После нескольких приглашений он решился наконец грузно опуститься на стул и обтер вспотевший лоб.
- Кто вы и что вам угодно? - спросил я его.
- Я второй гильдии купец, Иван Степанович Артамонов, имею свою бакалейную торговлю, а только, между прочим, все это ни к чему, потому что, можно сказать, перед вами не купец, а труп!
- То есть как это труп? - удивился я.
- Очень даже просто, господин начальник! Какой же я живой человек, когда завтра мне смерть!
- Говорите, ради Бога, яснее, господин Артамонов, – просил я, отодвинув чашку в сторону.
- Да уж все расскажу, господин начальник, на то и пришел. Одна на вас надежда, оградите меня от напасти! Не оставьте своей помощью!
И перепуганный купец рассказал следующее:
- Вчерась я, как обычно, запер в девятом часу лавку, отпустил приказчиков, подсчитал выручку и, покончив с делами, поставил самовар и принялся чай пить. Выпили это мы с моей супружницей стаканчика по три, как вдруг в это время звякнул звонок. Господи, кого это несет в такую пору? Входит в столовую кухарка и подает письмо. «Откудова?» – спрашиваю. Говорит, мол, какой - то малец занес, сунул в руку и ушел. Чудно это мне показалось. По коммерции своей я получаю письма, но утром и по почте, а это - на ночь глядя и без марки к тому же.
Забилось мое сердце, ищу очков - найти не могу, а они тут же на столе лежат. Савишна, суприжница моя, мне и говорит: «Давай, отец, я распечатаю и прочту. Глаза мои помоложе будут». - «Сделай одолжение, - говорю я, - а мне что-то боязно!». Та раскрыла конверт, вытащила письмо, развернула да как вскрикнет: «С нами крестная сила!». Я всполошился, аж в пот ударило. «Что, - говорю, - орешь?». «Смотри, смотри, Степаныч!» - и дрожащей рукой протягивает письмо. Я поглядел: свят! свят! свят! Страсти - то какие! Внизу листочка нарисован страшенный шкилет, тут же черный гроб и три свечи. Да вот, извольте сами посмотреть! – сказал Артамонов, протягивая мне письмо.
Я пробежал его глазами:
«Приказываю Вам завтра, вручить мне на Сенной площади, в самой её середке, ровно в полночь, запечатанный конверт с тысячью рублей. В случае неисполнения этого приказа будете преданы лютой смерти!
Грозный атаман лихой шайки – Черный Ворон».
По всему выходит, что конверт надобно передать уже этой ночью и тянуть с решением было не можно.
Купец тем временем продолжал:
- Как увидели мы с Савишной шкилет да гроб, сидим ни живы, ни мертвы, а читать письмо боимся. Посидели мы молча, а затем, я таки взял себя в руки, и письмо то это страшное прочёл. Как – никак я - хозяин и мужского пола. Подумал я эдак, подумал и решился отнести деньги. Хоть оно тысячу целковых отвалить и не по нашим капиталам, да что поделаешь, - живот свой дороже. И расстроился я просто во как! Однако, Савишна мне сказала, чтобы я к вам на поклон явился. До утра мы с ней судили да рядили, и баба моя на своем настояла. И вот я пришел к вашей милости, не оставьте без внимания, защитите!
И Артамонов, прослезившись, обтер глаза платком.
- Ну и скажите спасибо супруге, что на правильный путь вас направила. Нечего мошенников поощрять. А мы вас защитим, но только и вы должны нам помочь, – ответил я после минутного раздумья.
- За этим дело не станет! - сказал
