Я показал им, где и что видел. Они обещали вернуться с «Корнетом» и даже дать мне пальнуть с него. Но больше я их не видел. Странные какие-то. Приехали из города на войну на один день. Рисанулись красивыми шмотками, автоматами с коллиматорами и вернулись обратно в Лисичанск. Я бы так тоже хотел. А еще больше я хотел бы в душ на НПЗ, какой уж там город. Вывод после встречи с ними сделал простой: если видите в репортаже военкора чистых солдат, которые выполняют работу на передке, это пиздеж. Не бывает на передке чистых солдат. На передке обитают дикие и грязные орки, которые своим злобным щетинистым оскалом пугают врага, заставляя его бежать и трусливо отстреливаться артой. Но орков такой ерундой не взять. А Мордор если что еще пригонит.

Смерть в прямом эфире

В первых числах декабря командованием была поставлена задача овладеть лесополосой за рощей. Той самой, что мешала мне видеть маршруты хохлячьей техники. Бонусом к занятию лесополки мы должны были на халяву овладеть деревней Верхнекаменское. В случае нашего успеха оборонять ее стало бы невозможно из-за потери господствующей высоты.

Там был крупный хохлячий укреп. Оттуда снабжались и окопы длиной в несколько километров. В общем, план грандиозный. К нам начали стягивать народ, каждый день на «ноль» привозили от 20 до 30 человек. Вернулся из госпиталя и Ямбуй, один из штурмовиков, что первым заходил на направление. Он тут же был назначен замом афганца. Нам не доносили детальные планы командования, и о дате начала наката мы тоже ничего не знали. Каждую ночь, возвращаясь с «ноля», штурма носили с собой ящики с БК, а мой расчет таскал ПТУРы. На позиции у меня их скопилось штук 10. Все ждали дискотеки.

В один из дней встретил на «ноле» товарища с Молькино, узнал его по позывному. Вагонвилс был пулеметчиком, стоял у самого переднего края. Мы поделились впечатлениями друг с другом, вспоминали лагерь в Молькино. Мне на днях как раз дали мою «окопную» зарплату – 5000, которые я тут же отдал афганцу вместе со списком необходимого. В числе прочего было пара банок сгущенки – сладкого хотелось всегда. Одной банкой я поделился с Вагонвилсом, так как ему почему-то зарплату не дали. В ту же ночь он умер. Рядом с его позицией коптер сбросил пакет со взрывчаткой, он не сразу понял что это, подошел посмотреть и пакет сдетонировал. Вагон погиб мгновенно, интересно, хоть сгущенку мою успел попробовать?

Однажды ко мне на «ноле» подошел Али с двумя друзьями:

– Командир, это друзья мои с лагеря. Можно они с нами пойдут, посидим вместе.

– А проблем не будет с вашим командиром потом?

– Не, он знает.

– Ладно, но, если будут потом вопросы, я вас не знаю.

Я не особенно хотел гостей, но Али редко о чем-то просил, потому решил не отказывать. Парни были восхищены нашим блиндажом и наличием источника тепла. Они жили почти на самом переднем крае, у них не было возможности организовать такой уют. Максимум – это пленка на крыше, под бревнами, что спасала от дождя. И то не у всех такое было. Мы сидели около двух часов, слушали музыку. На гаджет можно было закачать файлы, если знать пароль к проводнику. После распрощались, и парни грустно потопали в свои холодные блиндажи.

Следующий вечер на «ноле» афганец собрал вокруг себя всех командиров:

– Начинается. Мы ихнюю мамину пизду им на голову натянем. Завтра «танцуем».

Он детально начал расписывать план действий каждой штурмовой группы, кому куда надо идти, кому что забирать и держать. В той лесополосе, по подсчетам аэроразведки, хохлов было человек 20. Моя задача, как и прежде, заключалась в прикрытии работы штурмовых групп и подавлении огневых точек. То есть если кто-то из хохлов осмелится стрелять в ответ, я должен был его уничтожить.

Мы начали готовиться к утреннему движу. Отнесли на позицию ракеты, поставили пускач в блиндаж, чтобы отогреть его за ночь, для профилактики коротких замыканий.

Утро было тревожным. Мы стояли на позиции еще до того, как взошло солнце. В 6 утра была дана команда начать движение. Дискотека началась. Со своей позиции я видел метров двести той лесополосы, куда шли штурма. Остальное скрывалось за сосновой рощей, где я раньше стоял. Ту позицию, что я наблюдал, предстояло забрать группе Феномена. Я неплохо с ним общался, мы часто обсуждали, как прошел день, делились советами. Слушаю эфир:

– Феномен, лей воду (начало наката по азбуке. – Ред.). – Остальным группам также поступает команда начинать дискотеку.

– По нам ПК (пулемет Калашникова. – Ред.) начал работать, мы залегли! – через минуту доложил Феномен.

– Феномен, это Шипучка! Голову ниже братцы, прикрываю!

Тут начал работать «Корд» (российский крупнокалиберный пулемет. – Ред.), выпустил по несчастному хохлу целый цинк. Пулемет замолк, Шипучка ушел на перезаряд. По Феномену опять стали стрелять, тут уже вступил я:

– Феномен, голову ниже!

– Давай, братан, нам чутка осталось!

Быстро заряжаем, по традиции читаю «Отче наш», пуск. Я не дал выстрелить Али, хотя он просил. Слишком ответственный момент. Ракета должна была пройти прямо над головами наших ребят. Попала четко, Феномен начал движение. Минут десять, и позиция была взята.

Семь хохлов, что стояли на ней, были уничтожены. Все шло как по нотам, пока не начала работу арта «Ахмата», приданная нам для огневой поддержки. Они стали обрабатывать лесополку, куда входили наши пацаны и зачищали ее от хохлов. В тот день от френдли файера погибло человек пять. В группе Феномена появились раненые, включая его самого.

Прямой связи с «Ахматом» у наших не было, все решалось через штаб. Минут десять они активно насыпали на лесополосу, которую хохлы уже фактически не держали. Вскоре начала уже работать арта хохлов. Прилетел «мавик» с «вогами» и начал докучать сбросами по передку. Стандартная процедура, сначала пытаются выбить наступающих дистанционно, если не выходит, идет пехота. Выбить артой не получилось, зато серьезно подавили позицию Феномена. К нему стала двигаться «бэха» (БМП. – Ред.) с хохлами, выбивать их с точки, о чем он спешно доложил в штаб. Я не видел этой «бэхи» из-за лесополки, той самой ебаной лесополки.

– Блядь, огня дайте, они уже к нам идут. Насыпайте прям по нам, короче, мы не удержим, нам пиздец.

– Феномен, успокойся, мы по вам работать не станем.

– Феномен! – выхожу на него. – Я не вижу их, буду вслепую работать, постарайся скорректировать!

– Да все. Пизда нам.

Я стреляю, пытаюсь выйти на Феномена,