— Что за глупости! — фыркнула сестра. — Он же человек, а не какой-нибудь...

Готова поспорить, ни у кого в мире за всё время его существования не получалось сделать глаза такими огромными, как сумела я.

— Прошу прощения! А кто говорил, про ужасную ошибку и предательство?!

— Да что ты кричишь! Я знаю, я и сейчас не отказываюсь от своих слов! Для Города, для... для родителей мы поступили неправильно, но...

Я в ожидании уставилась на Сэм, но она так и не смогла подобрать слов. Я вздохнула:

— Ладно, я тебя поняла. Прости, что так подставила нас всех... и спасибо, что ты всё-таки помогла!

— Вообще-то, я восхищаюсь тобой, Лис. Иногда мне кажется, что окажись я на твоём месте, то не позволила бы ему войти в дом. В ту ночь я помогала в первую очередь тебе, а не ему.

Я отрицательно покачала головой:

–Быть ша — у тебя в крови, что бы ты сейчас ни говорила. Что он рассказал?

— Если ты про Пустошь, Дорогу, Теней или причины его ран, то нет. Я даже и не спрашиваю, знаю, он не скажет. Немного про музыку, про книги, фильмы, в особенности о тех, которые существовали до появления Пустоши. Ему оказывается так много известно о тех временах. Не представляю, откуда у него такие знания. Я думала... я думала, у изгнанников нет возможности на подобную роскошь. И вообще, мне казалось, их почти не осталось.

— Может, так и есть.

— Нет, он как-то намекнул, что их много. Не прямым текстом, конечно, но я поняла. Лис, их гораздо больше, чем мы себе представляем! — её глаза загорелись странным воодушевлением.

— Не доверяй ему, Сэм. Мы не знаем, на что этот человек способен, и мы не можем верить его словам. Ты же это понимаешь? — сестра кивнула. — Мы просто проявили сочувствие, больше ничего. Он не просто так вне Закона. Лучше не разговаривай с ним больше, чем требуется.

Мы поднялись по лестнице и оказались на чердаке. Бэн спал, или же претворялся спящим. Держу пари, со мной он проделывал подобное не раз. Интересно, почему он не смог довериться мне? Ведь именно я позволила ему влезть в окно.

Сэм поправила ему одеяло и потрогала лоб. Удовлетворённо кивнув своим мыслям, она опустилась на пол у изголовья кровати, прижимаясь спиной к стене и подгибая ноги к груди. Прямо как в детстве она пряталась здесь от Тумана и находила тут покой, даже рядом с изгнанником. Саманта закрыла глаза, а я нахмурилась. Моя сестра всегда была чувствительной и влюбчивой, и нравилась она многим парням. Но это же другой случай, правда? Я посмотрела на безмятежное лицо Тени. Он был хорошеньким, почти красивым, если не считать кривоватого носа. Нет, это никуда не приведёт. Нужно поскорее заставить его уйти!

Прошло три дня, и Туман, казалось, наконец, решил оставить Город в покое. Но практически следом за его исчезновением по улицам проехала машина отдела безопасности, откуда в громкоговоритель просили не покидать свои дома надолго, так как в течение нескольких часов намечалась новая волна Тумана. Такое тоже у нас бывает. Я чертыхнулась себе под нос, услышав объявление. Кто знает, сколько ещё мы здесь проторчим. Может, пока есть время, попросить Бэна найти другое укрытие, он ведь уже вполне окреп? Меня настораживала их дружба с Сэм, мало ли что Тень успела ей наплести. Каждый раз, когда я приходила на чердак, они обрывали свой разговор и со мной перекидывались лишь несколькими непримечательными дежурными фразами. Хотя Бэн всё-таки сказал мне спасибо.

Я в злости на продлённое заточение потопала наверх. Ша даже в магазин не разрешала выбежать, ведь, запасов у нас было предостаточно, по крайней мере, для нашего уровня жизни. Вот вроде солнце за окном, чистое небо, а ты всё равно не можешь высунуть нос!

Я в раздражении распахнула дверь чердака и замерла. Сэм и Бэн испуганно оторвались друг от друга. Они целовались! Не могу поверить! Меня мгновенно охватили страх и злость. Это неправильно, опасно! Это почти невозможно!

— Совсем рехнулись?! — прошипела я и, быстро подойдя к сестре, схватила её за руку и потащила к выходу.

— Лиса, послушай, — она почти не сопротивлялась.

— Забыла, в каком мире мы живём? — рявкнула я и выставила Сэм за дверь.

Сама же повернулась к изгнаннику. Его лицо почти ничего не выражало, он наблюдал за моими нервными движениями, словно готовился к любому угрожающему ему выпаду. Меня трясло, я едва соображала, но одно я понимала точно — это плохо, это невообразимо плохо.

— Ты не смел даже заговаривать с ней! Это всё только твоя вина! Мы помогли, пожалели, чего делать не следовало! Вы из разных миров, которые едва ли могут сосуществовать вместе!

— Я знаю, — его голос звучал спокойно.

— Что, утащишь её за собой в Пустошь?

— Нет.

— Тогда зачем?

— Она хорошая девушка, она мне нравится. Это просто, — он говорил тоном умудрённого жизнью мужчины, а не молодого юноши, что ещё больше выводило меня из себя.

— Просто?! Нет, это всё очень даже не просто! Ты же знаешь Закон, ты же знаешь, что будет, если про тебя узнают! А это... Это только делает всё ещё опаснее. К тому же, такие как мы, не выбирают себе будущего мужа. В конце концов, его выбирает система. У нас нет столько личных баллов, чтобы иметь право на какой-либо выбор.

Не знаю, зачем я это сказала, но когда произнесла, тяжёлое чувство осело на моих органах: на лёгких, сердце, словно пепел... да пепел из моих сожжённых иллюзий. Всё, они навсегда сгорели. Я знала об этом. Знала, что диктует Закон, но не позволяла себе вникать слишком глубоко. Никому нет дела, что мне нравится Дмитрий, или, что мой друг — Трой — сын влиятельного человека. Я буду отдана тому, кого подберёт система, и это случится не позднее, чем через три года. Нам дают возможность влюбляться, встречаться с кем попало только до этого возраста. Они разрешают нам поиграть, но потом непременно отбирают игрушку. И Синди Паркинсон могла бы не волноваться насчёт меня и Троя, даже если он по доброте душевной решит взять меня в жёны, дабы не оставить на произвол судьбы (в конце концов, не такой уж плохой вариант), ему не позволят, так как наша семья находится за