думают, потому что лидеры Аэриса и Аэрианы в целом известны своей безрассудностью, но поверь тому, кто подслушивал, когда венаторы высшего класса проводили собрания". Ее лицо становится серьезным, она готовится к подробному рассказу: "Золотой Вор — могущественный перевертыш… а перевертыши ненавидят венаторов. Скорее всего, это мятеж с его стороны, и, насколько я поняла, у него нет никаких слабостей, которые могли бы облегчить его поимку".

Моя уверенность ослабевает: "Но у каждого есть слабость".

Она пожимает плечами: "Так считают многие, только перевертышей поймать гораздо сложнее, чем полноценного дракона. Стальной порошок, похоже, не действует на Золотого вора, как и обычные ловушки…" Ее слова обрываются в задумчивом молчании.

Я оглядываюсь на плакат — на слово "розыск", выгравированное сверху, — и думаю, не перегибаю ли я палку, думая о предложении Иваррона. Возможно, часть меня жаждала идеи ловушки, поскольку это все, что я когда-либо знала.

"Нам пора возвращаться". Фрея выдохнула: "Мне бы не хотелось, чтобы у тебя были неприятности из-за опоздания на завтрашний первый день тренировок".

Глядя на нее и невинную улыбку на ее губах, я киваю.

Завтра… завтра начнется то, о чем я мечтала долгие годы.

Глава 7

Я встаю до рассвета, беспокойная от того, что кровать не пришлась мне по вкусу. Не то чтобы она не была удобной. Роскошные одеяла были практически идеалом, в котором можно было раствориться. Но я скучала по своей кровати… по своему дому.

Вздохнув на краю сундука, куда я положил свои вещи, я восхитилась облегающей кожаной броней без рукавов, которая облегает толщу моих бедер в полуночном черном оттенке. Чешуя, как перекрещивающиеся змеи, идет от груди к шее, где находится венаторский гребень дракона. Когда я вернулась вчера вечером с Фреей, все необходимое для стажера было аккуратно разложено на моей кровати. Удивление на моем лице было безграничным, когда я поняла, насколько подходящей была одежда для тренировок, и к тому же довольно удобной.

"Нара, Нара, Нара!" Фрея идет ко мне в таком же наряде, как и я, демонстрируя свою стройную фигуру. Ее черные локоны уложены в полуприческу, вокруг которой повязана фиолетовая атласная лента: "Ты готова?"

Я киваю, заканчивая заплетать свои длинные локоны, прежде чем она берет меня за руку — ее привычка, с которой я уже сталкивалась с момента моего прибытия.

Она ведет меня по тем же малиновым коридорам, вниз на первый этаж, где открытые двойные мраморные двери ведут в столовую. Болтовня эхом отдается в каждом углу большого зала, а за столами из красного дерева сидят за завтраком венаторы и стажеры. В то время как у присягнувших венаторов другое вооружение с замысловатыми рисунками пламени, стажеры одеты в такие же одежды, как и я.

Затем мой взгляд переходит на каменную стену слева от меня с отметками, которые, как я могу предположить, являются именами. Я стараюсь, чтобы мысли о том, что это значит, не закрадывались в мою грудь, пока мы идем за порциями овса и хлеба.

Никто не разговаривает с нами и не смотрит в нашу сторону, пока мы опускаемся на скамейки и едим. В то же время Фрея объясняет свой восторг по поводу каши и с любопытством смотрит на то, как я торопливо съедаю все до последней крошки в своей миске.

Как только она заканчивает, все остальные устремляются в другую комнату, расположенную за столовой. На больших стеклянных окнах висят золотистые занавески из сплетений, а на изумрудных стенах стоят стеллажи с оружием, полные луков, копий, мечей и прочего.

Как заблудившийся олененок, я следую за Фреей, пока все хватают свое оружие. Она выбирает колчан, перекидывает его через плечо, а также лук. Я предполагаю, что это ее обычный выбор для сражения. Со своей стороны, я ничего не выбираю. Я не уверена, что именно, учитывая, что я хочу выбрать многое. Вместо этого мы идем к арке без дверей в конце комнаты, выходящей на акры полей через замок Аурум. Обучающиеся уже выстроились в ряд, а солнечное тепло излучает яркий день. Рассматривая все вокруг, я замечаю манекены, мишени для стрельбы из лука и метательные ножи, прежде чем Фрея ущипнула меня за бок, чтобы я встала в строй вместе с остальными.

Я хмурюсь, хотя ее взгляд устремлен вперед. Проследив за ним, я вижу частично лысого мужчину, старше большинства из нас, возможно, средних лет, который медленно вышагивает взад-вперед, в то время как Лоркан и другие венаторы остаются неподвижными позади него. Руки мужчины заложены за спину, он хмуро смотрит на каждого из нас. У него такая же красная полоса, как у Лоркана и других, которых я видела у главных ворот. Но есть одна отличительная черта — его красный плащ развевается за ним с каждым шагом, дополняя богатство его темной кожи.

"Как вы все знаете, — начал он, когда солнце отразилось от его доспехов: "Поскольку испытание приближается этим летом, от вас ожидается, что вы будете на уровне, который мы считаем приемлемым…"

"Это генерал?" Я наклоняюсь к Фрейе. Его хриплый голос продолжает звучать на заднем плане, как будто он только и делал в своей жизни, что кричал.

Глаза Фреи расширяются, хотя это быстро проходит, когда она прикусывает губу: "Да, генерал Эрион".

Это довольно странная реакция. Я бы задала ей вопрос, но воздух наполняется внезапной тревогой, и я поворачиваю голову вперед, чтобы увидеть генерала Эриона, стоящего прямо перед нами.

О.

Я стою с ним на одном уровне, он смотрит на меня несколько мгновений, прежде чем сказать: "Итак, ты дочь Натаниэля". Морщины на его лбу выступают. Я не могу понять, рад ли он, что я дочь, или нет: "Мой заместитель сказал мне, что вы помогли поймать Арденти". Быстрый взгляд через плечо на Лоркана.

"Да, сэр". В моем тоне звучит утверждение.

Он поднимает подбородок, и резкость его черт не остается незамеченной, когда он горько усмехается: "Посмотрим, сможешь ли ты продержаться так же долго, как он".

Значит, для него это не очень хорошо.

Он поворачивается вполоборота, как будто закончил анализировать меня. Я не могу не стиснуть челюсти и не выплюнуть: "При всем моем уважении, мой отец был превосходным венатором. Не думаю, что он когда-либо упоминал о том, что вы там, наверху, независимо от титулов".

Он останавливается, медленно оглядываясь на меня, и его насмешливая улыбка тоже исчезает. Я рассердила его. Он видит, что я не отступаю, что заставляет его