Шрифт:
Закладка:
Ради этого? Зачем он во всём этом участвовал? Я попыталась проникнуть в его душу скептическим взглядом и приняла решение, о котором наверняка пожалею.
— Отлично, давай выбираться отсюда.
Следующие несколько минут были как в тумане из — за прилива адреналина. Мы выбежали на улицу, направляясь в противоположном от всех направлении, чтобы выйти в ночную тьму.
— Это недалеко. Мы можем дойти пешком, — Аякс поправил свой костюм, оглядываясь по сторонам. — Мы заберем твой велосипед сразу после.
Мои губы приоткрылись, и свежий ветерок не понизил температуру моего тела. Мой велосипед? Ни может быть. Он видел, как я приехала на грани психического срыва. Момент моего стыда был прерван тем, что в моей сумке зазвонил телефон. Я поискала его посреди беспорядка, проронив несколько проклятий. Люди знали, что мне лучше не звонить, потому что я, скорее всего, никогда не возьму трубку — если только не буду в очень дерьмовом настроении.
— Ничего особенного. Я… — я разблокировала его, и вместе с пропущенным звонком у меня появилось приглашение Google позвонить Спектру в 16:00 по его времени, что означало 22:00 по моему.
— Чёрт возьми!
Брови Аякса поползли вверх.
— Что — то не так?
Номер зазвонил снова, и я никогда еще не была так решительно настроена поднять трубку. “=
— Прости, мне действительно нужно ответить. Я ненадолго.
Он просто кивнул, предоставляя мне достаточно уединения, чтобы разобраться с этим придурком.
Мгновение спустя я ответила на звонок.
— Слушаю.
— Здравствуйте, мисс Бардо? Это Спектр…
— Я рада, что наконец — то могу высказать своё мнение человеку, который украл мой имидж, и не пытайтесь произвести на меня впечатление — это не так. Вы знаете, что я почувствовала, когда вы изобразили мой личный момент? Не смейте… — я выпустила поток ненависти, который был прерван старческим голосом.
— Простите, мисс Бардо, но я всего лишь агент Спектра.
Конечно.
— Я звоню вам, потому что хотел бы назначить встречу с вами, чтобы обсудить Грустную девушку, и надеюсь, что мы сможем прийти к соглашению. Я хотел бы знать, свободны ли вы на следующей неделе. Я вернусь в Париж.
— Я практически свободна. Когда именно в воскресенье? — это дало бы мне достаточно времени, чтобы подготовиться после работы, и недостаточно, чтобы переживать и убивать себя тревогой.
— Как насчет 16:00? Я пришлю адрес по электронной почте.
— Отлично. Хорошей ночи, — мы закончили разговор, и вот почему я ненавидела телефонные звонки — текстовое сообщение легко заняло бы две секунды и не заставило бы мое сердце биться быстрее.
Я подошла к Аяксу, который тоже был занят тем, что печатал что — то на своем телефоне, наморщив лоб. В тот момент, когда я вернулась к нему, он убрал телефон в карман костюма, как будто почувствовал мое приближение.
— Всё в порядке? Ты выглядишь напряженной.
— Это просто проблема, которую я решу очень скоро. А теперь давай посмотрим твоё место, — я на мгновение закрываю глаза. — Не твоё место, как в твоя квартира, а твоё особое место.
— Я покажу дорогу.
— Итак, вот как меня избрали Мисс балериной моего родного города.
Рассказывать Аяксу о своих детских историях, формирующих личность, не входило в мои планы, как и рассказывать ему о моей работе на выходные в Ever After, пока мы проходили мимо залитых светом художественных галерей под сводами колонн.
— Что на тебе было надето? — и почему — то они ему всё ещё не наскучили.
— Моя мама сшила мне пачку. Это было ужасно, потому что, во — первых, она была зеленой, это её любимый цвет, и потому что у нас не хватало фиолетового, у неё это ужасно получалось. Я была похожа на куст, а не на маргаритку, — я усмехнулась, вспомнив свои подростковые годы. — А потом я должна была исполнить танец. Это был момент моего появления в роли главной героини. Луна записывала всё на камеру, и я…
Только тогда я поняла, что мы стоим на арочном мосту, перекинутом через Сену. Моё сердце учащенно забилось при виде позолоченных скульптур, рельефов с нимфами и архитектуры прекрасной эпохи. Это был мост Александра III. Один из уличных фонарей мигал, свет вот — вот погаснет.
Мое лицо замкнулось, а губы сжались, воспоминания пытались пронзить меня насквозь.
Это был мост Грустной девушки.
— Аврора? — позвал Аякс.
Я изобразила улыбку и продолжила переходить этот чертов мост, сжимая руки в кулак.
— Затем, в день шоу, я поскользнулась. Пол был мокрый, и я сломала лодыжку. Конец истории. Я даже не уверена, что была настолько хороша, — насколько я знала, это было ещё одним доказательством того, что мне не суждено было стать главной героиней.
Я изо всех сил старалась дышать под тяжестью своего тяжелого сердца. Я годами избегала этого моста, как чумы. Я не могла сказать, ответил мне Аякс или нет, ветер свистел у меня в ушах, а мои шаги становились всё быстрее и быстрее, пока мы не сошли с моста. Мы углубились в маленькие мощеные улочки, и Аякс остановился перед маленькой задней дверью, которая, казалось, вела в заброшенную галерею на углу улицы. Никого не было видно.
Он повернул ручку двери, которая со скрипом отворилась, как в фильме ужасов.
— Она всегда открыта. Никто не знает об этом месте.
И на то были веские причины — это место выглядело чертовски жутко. Чем я занималась? Завтра меня покажут в новостях с обнаружением моего трупа. Столько хлопот было из — за того, что пришлось следовать за человеком, который выглядел слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Это не помешало мне войти, уже думая о своём некрологе и словах, которые люди скажут во время моих похорон. Я всегда думала, что хвалебная речь обо мне будет: “Той, кто следовала своим мечтам”. Но теперь это было бы: “Той, кто последовал за греческим воином и по какой причине? Не что иное, как глупость”.
Аякс поднялся по старой железной лестнице и облокотился на пандус, от которого поднималась пыль.
— Это наверху.
Шаг за шагом мы поднимались всё выше, мимо разбитых окон и скрипящих звуков. Преодолев последнюю ступеньку, он с грохотом распахнул дверь с предупреждающим знаком "Запрещено", и лунный свет окрасил всё в голубые оттенки. Аякс поднялся на крышу мансарды, протягивая мне руку, и я подумала, что это мне снится. Окна с золотистыми огнями и освещенная Эйфелева башня контрастировали с темнотой пейзажа.
— Это чудесно! —
