сани. У них ведь сопротивление сдвигу на порядок больше сопротивления движению. Порядка двенадцати кило на тонну, то бишь до шестидесяти кубов грузов вполне себе тянули две лошадки. Не по снегу ес-но, по льду, для чего формировали ледовую дорогу: первым, шёл снегоочиститель состоящий из треугольника для расчистки снега, каток, за ним следом утяжеленный колеерез с заглубляемым ножом запряжённый четверкой лошадей и последним, циклопед-снегоход, в передней лыже которого сделана топка которая нагревая железо окончательно формировала ледяную колею.

Из озера этого вытекает Вытегра. Наименование реки, как и многое другое в этих краях тесно связано с культурой викингов. Если перевести с древнеисландского языка на русский: «видр» — «лес» и «вегр» — «путь», а в целом — «Лесной путь». Интересно, что это слово перекликается с другим древним скандинавским названием — Нордвегр или «Северный путь», легшим в основу современного топонима Норвегия! Так вот, Вытегра уже промерзла хорошо, течёт до Онего почти без извилин, и машины укладки ледового пути сразу пустили в дело. Ширина дороги семь метров, что вдвое шире саней. На поворотах понятное дело больше, а глубина колеи достигала двадцати сантиметров, так что попытки местных ей воспользоваться оканчивались плачевно.

Отсюда до Онего сорок километров, но учитывая просеки, время на сборку саней и укатку трассы ушла вся неделя. Колею, через день, проливали из цистерны с водой и уже к началу декабря она сделалась гладкой и прочной. За это время поселенцы собрали сани и погрузили первую часть грузов. Да-да даже столько саней не смогло за раз вместить накопленное непосильным трудом. Будем перевозить в два захода.

Выработался и порядок разведки местности. С конницей не по разу отрабатывали фланговое и боковое охранение каравана, отдельная группа с местными проводниками занималась проверкой прочности льда и выбором оптимального маршрута.

Если с одной стороны волока стоял Бадожский погост, то с другой Вытегорский и последний являлся крупным торговым центром Новгородской республики. Здесь имелся свой торговый двор где останавливались не только русские купцы, но и «немцы» в основном, представленные ганзейскими купцами. Как такового ганзейского союза ещё нет, но корпоративные объедения купцов вовсю цветут и пахнут.

Покупали зарубежные гости беличьи шкурки разных сортов в колоссальных количествах, до полумиллиона в год… Наиболее ценные меха, навроде соболя и бобров считались штуками, иногда «сороками», а белки — сотнями, тысячами и бочками, куда входило двенадцать тысяч шкурок. Я когда эти бочки с белками увидел едва в осадок не выпал, жесть. Мехов прикупили по дешёвке, тем более мытари Вытегорского погоста, наученные горьким опытом соседей, проявили к князю необычайную лояльность и по всем видам налогов мы договорились полюбовно, закрыв глаза и на размер груза, и на его содержимое, что обошлось мне «всего» в полсотни рублей. Мог бы и «швырнуть» но решил не обострять и хоть что-то заплатить, моим поселенцам через эти «посты» ещё товары возить.

Помимо шкурок продавался и воск, кругами. Каждый из них имел строго установленный вес, равный берковцу или что-то около ста шестидесяти четырех кило. Воск различался по качеству, а ещё на круг мытарь ставил официальную печать — «товар божий», то есть не фальшивый, изготовленный «по божьей правде». Продавали и смолу, кожи, зерно и прочие товары. Рынок здешний по большей части оптовый и это здорово обрадовало. В этом уникальном месте сходились два пути, два течения. С одной стороны доходили торговцы из восточных стран Золотой и Синей Орды, Персии, Китая и даже Индии, а с другой из Европы — от Польши до Португалии. Надо ли говорить, что наши товары произвели фурор и, несмотря на высокие цены, мы без труда обменивали их на медь, свинец, олово, ткани и пушнину. Купили товаров, не встречавшихся в прочих городах: рубинов и алмазов, ртути в пузатых кувшинах, мумиё, шелка и десяток столитровых бочек селитры, что в пересчёте на зеркала, лампы и филигрань обходились в сущие копейки...

У корел же и чуди обменивали зерно на дичь, клюкву и грибы, бересту и шкуры. Подвис на торге надолго и на вместность забил. Заодно договорились поставить поблизости десяток «изб — накопителей» для прибывающих из Белозерской земли мужиков. Князь Белозёрский перед отъездом грозился за две седмицы собрать всё «посоху». Было бы неплохо, хотя на этих мужиков я не рассчитывал, но с дармовой рабочей силой смогу реализовать гораздо больше запланированного.

Каждый день отправляли сани по «дороге жизни». В клети размером с хорошую избу кранами-журавлями грузили и контейнеры, и модули с грузом, и это зрелище привлекало многих. Одни гости пальцем у виска крутили, дураки мол как же мерин такую прорву леса свезёт? Вторые дивились саням с одним полозом и гадали сколько пудов железа на них пошло, третьи, завистливыми взглядами сопровождали богатые товары. Отчего то именно здесь я почувствовал, ход истории необратимо изменился. Товары из Легощи полетели по всему Старому свету, как и слухи. Немало ходило и надутых новгородских купцов, бросавших на наши товары злобные взгляды и, если бы не внушительное сопровождение, неизвестно чем всё закончилось. Бизнес я кое-кому порушил знатно, особенно хорошо шёл искусственный янтарь и белоснежный галалит, составляющий прямую конкуренцию речному жемчугу. А уж как бесились продавцы стеклянных бус.

* * *

Выйдя на Онего, вздохнул с облегчением. Дошли! В первые дни декабря вдарил крепкий мороз и если центральные области озера ещё не промерзли, то вдоль берегов сформировался прочный ледовый панцирь, выдерживающий сани и очистные машины. Хотя именно они и не очень и понадобились на голом льду. В устье Вытерги разбили второй промежуточный лагерь, где на полозья саней набивали ножи, а боковые лыжи заменяли на металлические коньки. Вкупе с парусами получался полноценный буер в грузовом исполнении, позволяющий идти по льду с хорошей скоростью.

Китайский парус имеет массу преимуществ по сравнению с бермудским вооружением, он куда более эффективно работает на попутных ветрах. В отличие от бермудского вооружения, где парусу мешает стоячий такелаж, китайский можно полностью открыть для максимального использования ветра. А острыми курсами нам ходить ни к чему. У саней-буеров лавировочный угол около ста градусов, это конечно немного, но вполне сравнимо с катамаранами. Обычные паруса быстро растягиваются, а китайский служит десятилетиями без всякой потери эффективности. Управление осуществляется с корпуса саней и необходимости выходить на нос нет. Простота управления парусом снижает нагрузку как на экипаж, так и на узлы крепления мачт. Легкий вес гика, а также то, что он расположен выше человеческого роста, снижает риск получения травмы поселенцами.

Взятие рифов занимает секунды, требуется лишь потравить