Гарсот некоторое время смотрела то на Лефевра, то на Ру, то на Гаспарда, точно размышляя, не разыгрывают ли они ее, да и Роланд, признаться, не сразу поверил в то, что услышал. То есть тот мальчишка, которого он встретил в ночь перед резней и есть отпрыск Лоренса? Только сейчас он вдруг понял, почему тот неуловимо напомнил ему кого-то до боли знакомого – тот же тонкий нос с легкой горбинкой, те же густые брови и привычка морщить лоб…

– Тогда к чему был весь этот маскарад? – протянула Гарсот. – И откуда Раймунд вообще узнал про то, что где-то на просторах королевства у Лоренса есть бастард?

– Об это нам рассказал сам король в ночь перед боем, – пробасил Дидьен, и Роланду вдруг показалось, что в уголках глаз здоровяка что-то блеснуло. – Правду, помимо Лоренса, знали лишь восемь человек – я, Нель, – услыхав про своего покойного мужа, герцогиня еле слышно выдохнула и сжала собственное колено, – и его верные. Увы, но после той злополучной битвы уцелели лишь я и Раймунд – и то, когда я тащил последнего до ближайшего храма, то и не думал, что он выживет. Крепкий малый – выжить после таких ран, чтобы после погибнуть от руки какого-то подлого, трусливого, мелкого… – щеки его покрылись красными пятнами, а густые рыжие бакенбарды распушились, точно разгорающийся огонь, но все же он сдержался и выдал лишь тяжелый вздох, тогда как разговор перехватил Лефевр.

– Раймунд предложил – и все мы поддержали его решение – скрыть правду, дабы защитить мальчика, справедливо полагая, что Моро или же кто-то из его людей не упустит возможность убрать угрозу для своей власти одним ударом. К несчастью, мы оказались правы.

– Что ж, – Арлет взмахнула косой и забарабанила тонкими пальцами по столу. – Мотивы ваши вполне понятны. Хорошо, так где же мальчик? Хотелось бы взглянуть на сына Лоренса своими глазами. И уж тем более познакомиться с нашим будущим королем.

Она произнесла это таким тоном, словно и не сомневалась, что вскоре престол перейдет от Моро к законному владельцу; но вот мужчины, сидевшие за столом, ничего не ответив, лишь мрачно переглянулись и Роланд понял, что следующие их слова тоже вряд ли будут нести хорошие вести.

– Этьен пропал в ту самую ночь, когда на наш лагерь напала шайка взбесившихся шавок, – буркнул Дидьен. – На следующий день мы перевернули всю округу, но не нашли даже тела. Наши разведчики до сих пор прочесывают местность – но, увы, мы не обнаружили даже следа парня.

– Итак, вы дали убить одного принца и благополучно посеяли второго, – фыркнула Гарсот. – И это за одну ночь. Великолепно.

– Просто кое-кому следовало лучше организовывать охрану лагеря, – произнес Алан, кинув полный презрения взгляд в сторону маршала. – А не напиваться каждый вечер, словно дикая свинья, нашедшая перебродившие ягоды.

– А кое-кому следует захлопнуть свою болтливую пасть, – рявкнул Ру. – Я своими руками поубивал добрую половину этих псин, а где был ты? А?! Как обычно, прятался в своем шатре, обделывая перины?!

– Господа, прошу вас, хватит, – перебила его Арлет, когда Лефевр уже было открыл рот, дабы продолжить перепалку. – Если мы продолжим в таком духе, то Моро останется лишь сложить руки и с ухмылкой поглядывать на то, как мы перегрызаем друг другу глотки, – подождав, пока пыл мужчин чуть поутихнет, герцогиня продолжила вкрадчивым и спокойным голосом, точно уговаривая непослушных детей. – Только взгляните на себя. Вы – мужчины, воины. Мужчины, в чьи слова вслушиваются сотни и под чьи знамена станут тысячи. Но сейчас ведете себя так, словно два мальчугана, не поделившие игрушку. Пора положить этому конец. Время для ссор закончилось.

– И что же вы предлагаете нам сделать, госпожа Гарсот? – протянул герцог Лефевр. – Раймунд – мертв. Настоящий сын Лоренса, скорее всего, тоже. От нашего войска осталось едва ли меньше половины – и только треть из них умеет держать копье нужным концом или стрелять из лука. Выступи Моро сейчас – и он играючи размажет нас словно букашек.

– Отступать уже поздно, – впервые подал голос Роланд, и, хотя он едва ли мог считаться ровней любому, кто находился в шатре, никто, включая Лефевра, не перебил его и не высказал своего возмущения. – С сыном короля или без него – все мы слишком много поставили.

– Именно, – Дидьен стукнул кулаком по столу и мотнул гривой. – А терять нам собственно и нечего. Соберем всех, кого только можем и двинем прямо на столицу – пускай нас перебьют, но хотя бы напоследок мы покажем этим сучьим детям, чего стоим!

– Идея весьма соблазнительна, но не обязательно бросаться грудью на копья, – произнесла Арлет и подняла бровь. – Иной раз и мертвые могут послужить живым в их делах.

– Что вы имеете ввиду? – с недоумением спросил Гаспард.

– Люди любили сына короля – точнее того, кто себя за него выдавал, – сказала Гарсот и взмахнула ладонью, – а вот Матиас, признаться, вызывает у них куда менее теплые чувства. Черни не нравится, когда у них отнимают последний мешок с зерном, цеховики воют от растущей подати, да и знать была бы весьма признательна, если бы корона, наконец, начала раздавать долги – или хотя бы перестала брать новые. Так пусть Черный Принц станет символом борьбы против несправедливости, невинной жертвой, павшей от рук коварного узурпатора – и поверьте, вскоре против короля ополчатся даже самые верные его прихлебатели. Никакой человек не вызывает столько любви и обожания, сколько недавно почивший, даже если он и был мерзостным ублюдком – а уж Раймунда и вовсе возведут в лик святого.

– Вы и правда считаете, что Раймунда убили по наущению Матиаса? – произнес Гаспард. – Быть может, это была обычная случайность или личная неприязнь?

– А какая уже собственно разница? – пожала плечами Арлет, и ни у кого не нашлось, чем возразить на ее слова.

– Что насчет визрийцев? – спросил Дидьен. – Раймунд собирался заручиться поддержкой этих псов, чтоб спустить их на Моро. Эти коварные твари вполне могут выждать удобный момент и ударить нам прямо в задницу.

– На новые переговоры у нас нет времени, – пожал плечами Лефевр. – И не думаю, что мы сможем уговорить иноземцев вести с нами дела, коли продолжим называть их «псами» и «тварями». Будем лишь надеяться, что империя покуда слишком занята внутренней политикой и не покусится на наши, как вы выразились, задницы, ничем неприкрытые с тыла. Иначе предстоящая борьба за корону не имеет никакого смысла – Дементий попросту вырвет ее из рук победителя.

В этот момент сквозь полог кубарем влетел какой-то парень, грязный и взмокший настолько, что черный пот с него просто лился ручьями. Вслед за ним в шатер влетело несколько воинов, готовясь вышвырнуть наглеца наружу, но едва они ухватили его за руки, как незнакомец, еле-еле переводя дыхание, успел протараторить:

– У… меня…. Срочные… вести! Великий… магистр… Святых… Мечей… Амадиу… Тома… мертв!

На короткий миг в шатре повисла мертвая тишина – Гаспард, который пред тем уже набрал воздуха, дабы вступить в беседу, выпучил глаза и раскрыл рот, став походить на огромную лягушку, Ру нахмурил брови, с недоверием глядя на парня, да и Лефевр порядком опешил; однако герцог пришел в себя раньше всех. Взмахнув рукой, он повелел воинам уйти прочь, а парня остаться. Роланд же ненароком взглянул на Арлет – услышав про смерть деверя, она даже не вздрогнула, но вот пальцы ее до белоты вцепились в столешницу, а от лица отлила вся кровь.