— Он один из них! Вздернуть его! — подхватил его возгласы другой, изуродованный язвами.

— Заткнись! Заткни-ись! — взвыл, схватившись за голову, самый последний.

— Тихо! — рявкнул лидер, и все остальные замолчали, ожидая его дальнейших слов, он же взял за руку изуродованного пациента, стоявшего слева от него, и подтолкнул его ко мне. — Он — из мужского отделения, — оглядел страшные порезы на теле несчастного, — а ты слишком целый.

Не вполне понял, что он имел в виду, но все же ответил, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно:

— Меня привезли несколько дней назад.

— Дай мне! — завопил беспокойный пациент, но сразу умолк, когда заговорил лидер.

— Какой у тебя диагноз?

Сразу сообразил, что выдам себя с головой, если озвучу хоть какое-то научное название психических заболеваний, потому решил поступить по-другому.

— Не знаю. Со мной говорит кто-то иногда, он внутри меня. Доктора утверждают, что я болен, — монотонным голосом ответил, — сейчас от того, насколько они поверят мне, зависела ни много ни мало моя жизнь.

— Он сотрудник! Как и тот первый, с камерой, который резать отказался! — с непередаваемой злостью заявил стоявший справа от лидера молодой пациент.

— За что тебя положили в клинику? — не обращая ни на кого внимания, поинтересовался лидер, продолжая изучать меня взглядом.

— В каком смысле? — переспросил.

— К черту! К черту его, суку! — словно взбесился изуродованный пациент, стоявший теперь в опасной близости от меня.

— Смерть и налоги, и смерть, и налоги, и смерть!.. — начал безудержно вопить стоявший справа от лидера дерганный паренек и в конце концов ударил своей доской стену.

От их криков пациент на заднем плане мучительно завыл, обхватив голову руками, и опустился на корточки.

— Какое преступление ты совершил? — жестко прервал их безумства лидер.

«Или они меня убьют, или сойду с ума…» — в ужасе промелькнуло у меня в голове.

— Убил, — успело сорваться с моего языка, и только тут осознал, что совершил ошибку.

Все эти люди, стоявшие сейчас передо мной и такие ужасные в своем жестоком безумии, были ярыми преступниками, на счету каждого из них, наверняка, было даже не одно и не два убийства. Они все были признаны невменяемыми, недееспособными по итогам экспертизы, но по глазам пациента-лидера видел, он точно упивался человеческим страданием, убивая людей намеренно, со вкусом, с болезненным удовлетворением. Этот человек определенно знал, что чувствует убийца в момент, когда своей рукой лишает жизни себе подобного, он мог с легкостью догадаться по моим словам и действиям, что эти мои заверения были не чем иным, как отчаянной лживой попыткой защитить себя. Ступил на очень скользкий путь.

Все пациенты, до того сгоравшие от желания уничтожить меня, теперь умолкли, лишь в немом удивлении рассматривая меня, и даже перевозбужденный изрезанный паренек перестал размахивать своим орудием, уставив ошалевший взгляд на меня. Ощутил, как от ускоренного сердцебиения моя голова начинает недополучать кислород — мне становилось физически плохо. Мой организм уже несколько раз полностью исчерпал свои силы…

— Убил? — хладнокровно спросил лидер, не сводя взгляда с моего наверняка бледного, как мел, лица. Он сделал шаг вперед, крепче сжимая рукоятку ножа. — И как… это было? Что ты испытал?

Ужасную ошибку нужно было немедленно исправлять, мне даже не пришлось изображать смятение и неуверенность.

— Не помню, даже не уверен, что это я убил, — последовал мой ответ, — на меня что-то нашло. Сильно вспылил, начал кричать и ругаться, а потом события просто выпали из моей памяти, пришел в себя рядом с мертвым телом моего соседа, на котором было множество ножевых ранений. Мне стало страшно, и