моих глазах. Несмотря на внешнее истощение, он вовсе не был слаб — под давлением его веса и прилагаемых усилий с трудом удерживаемая мной пила медленно приближалась к моему лицу.

— Вкусное… — облизывая влажные губы, протянул этот безумец, продолжая пялиться на мое искаженное ужасом лицо.

Почувствовал, как от напряжения начинают болеть глаза… Моих сил был недостаточно, чтобы оттолкнуть или отвести его руки в сторону…

— Сочное… — безумно проговорил пациент, склоняясь ниже надо мной.

Закричал, безуспешно пытаясь убрать крутящийся с бешеной скоростью диск. По мышцам моих рук разлился жидкий огонь, кровь гремела в висках. Рид в предвкушении расплывался в оскале.

Больше держать его руки не мог. Вложив в последнее усилие все остатки сил, что еще каким-то чудом сохранил мой организм, с криком отчаяния и ужаса, все-таки резко оттолкнул Кэссиди от себя, металлический диск пилы пролетел в нескольких сантиметрах от меня.

Лежа на полу, приподнял голову и увидел, как потерявший остатки человечности пациент отпрянул назад. Дальше мне все показалось нереальным, замедленным, будто во сне…

Увидел, как правая нога Кэссиди скользнула по залитому кровью полу, «поехав» вперед и оторвавшись от поверхности, и потерявший равновесие Рид упал на спину, после чего сразу же раздался его истошный крик, срывающийся на визг. Отполз подальше и, наконец, вскочил на ноги, но то, что предстало перед моими глазами, повергло меня в панический шок…

Рид лежал на полу, крича невообразимым голосом и взявшись обеими руками за рассеченное горло, из которого фонтаном хлестала яркая, пронзительно красная кровь,— вдали валялась брошенная и отключившаяся пила. Еще недавно страстно желавший убить меня пациент метался по полу, судорожно пытаясь зажать рану на шее и остановить кровотечение, в его широко распахнутых глазах прочитал неизмеримую жуть. До меня сразу дошло страшное осознание произошедшего — падая, Рид задел вращающимся диском пилы свою шею и рассек не только ткани, но и важные кровеносные сосуды…

— … боже! Боже мой… — выпалил на одном дыхании, бросаясь к нему и на ходу пытаясь понять, как его можно спасти.

Подскочив к бьющемуся в истерике Кэссиди, мгновенно опустился перед ним и попытался как-то зажать артерии под его ключицей и на шее, но он метался так сильно, и рана его была настолько глубока, что не мог справиться с потоком хлещущей крови. Должно быть, он задел не только одну сонную артерию… Черт побери, врач без инструментов, расходников и аппаратуры просто-напросто бесполезный кусок мяса в белой мантии. Взяв руку Кэссиди, зажал ей рану, из которой хлестала кровь.

— Держи руку вот тут! Держи! — прокричал в отчаянии, а сам бросился к стоявшим возле стены шкафчикам.

В одном из них отыскался не слишком свежий моток бинтов, схватил его, кинувшись назад к Кэссиди, но, к моему ужасу, он уже убрал руку с раны, отчего оттуда опять хлестала ничем не сдерживаемая кровь. Подскочив к нему, плотно прижал к широкому разрезу бинты, чтобы хоть как-то остановить кровотечение, но коснувшись посиневшей кожи Кэссиди, понял, что никакой надежды нет… На ней уже проступил липкий пот. Он терял кровь слишком быстро, и зажать рану такого размера было просто невозможно…

Мой взгляд пересекся со взглядом умирающего Кэссиди: теперь в его доселе злых и безжалостных глазах больше не горела безумная злоба, в них отражался только предсмертный ужас. Этот человек убил столько себе подобных, убил с крайней степенью жестокости, но оказавшись перед лицом гибели сам, испытал тот же ужас, что и все остальные. Больше не мог видеть в нем психопата-убийцу. Хотелось в ужасе отскочить — бежать, куда глаза глядят, но кем был бы, если бы поддался такой низости?

— … помоги мне!.. — прохрипел Рид, смотря на меня округлившимися от жути и боли глазами и вцепившись в мою одежду теряющей силы рукой.

У меня сердце рвалось на части от осознания того, что ничего не делаю, когда он молит меня об этом. Но что мог сделать?! Не мог помочь ему! Не мог произнести волшебное заклинание, от которого его раны затянулись бы сами собой! Не мог!

Взяв Кэссиди за обе щеки, повернул его голову к себе.

— Сейчас станет легче… — шепотом сказал.

Чувствовал, что силы покидают его с каждой потерянной каплей крови, его кожа приобрела синеватый оттенок, щеки словно впали, лицо осунулось, на лбу проступили крупные капли пота… И глаза постепенно