Тяжелой медленной поступью он прошел по коридору, не догадавшись заглянуть в темную комнату, где прятался.

«Что же делать? Господи, что делать?» — бросая полный ужаса взгляд из стороны в сторону, подумал.

Боялся приближаться к Кэссиди: он и без своего оружия дрался, как загнанное животное, вырываясь и кусаясь, постоянно нанося травмы санитарам, а уж теперь… Но делать что-то надо было.

Из коридора донесся истошный вопль и еще какие-то отвратительные звуки, охарактеризовать которые не мог. Сквозь все это не поддающееся описанию безумие различил также отвратительный хриплый смех пациента Кэссиди. Пользуясь тем, что он был отвлечен на что-то, выбрался из-под кровати и через плохо контролируемый страх выглянул в коридор: Рид в другом конце склонился над еще бьющимся в агонии телом какого-то человека и кромсал его своим жутким инструментом. Ему было даже все равно, кого преследовать — исчез из его поля зрения, и он моментально потерял ко мне интерес!

Почувствовал, как внутри меня начинает нарастать и непреодолимая ненависть по отношению к Кэссиди. Искренне сострадал ему, когда он лежал в мужском отделении, ежедневно подвергаясь нападкам со стороны местных садистов, но даже постоянные издевательства, даже все эти эксперименты, проводимые лечебницей, не оправдывали то, что он творил тут. Мог попытаться понять, что чувствовали пациенты, избивавшие докторов в подземной лаборатории, но это кровавое безумие, устроенное Кэссиди, было омерзительным, просто немыслимым. Мне захотелось подскочить к нему и начать бить с оттягом и остервенением.

«Господи… Не дай мне упасть в эту пучину жестокости. Ведь тоже всего лишь человек со своими слабостями. Но сколько же людей убил этот больной сукин сын… — со странной смесью гнева, отвращения и страха подумал, вновь чувствуя подступающую тошноту, — нет этому никакого оправдания, будь он хоть трижды психически больной… Надо бежать. Он просто зарубит меня…»

Не желая больше оставаться в этом месте и подвергаться смертельной опасности, вышел в коридор и попятился назад, изо всех сил пытаясь не привлекать внимания взбесившегося пациента, но оступился, задев ногой чье-то изувеченное тело, отчего Рид сразу повернул голову ко мне.

Только сейчас обратил внимание на ужасные порезы, которые покрывали его тело, он же сам, как будто не замечал этого.

— Рид, послушай меня, — сбивчиво проговорил, выставив руки вперед и смотря прямо в дикие, словно звериные глаза того, — убери этот инструмент, он очень опасен, в том числе и для тебя самого. Ты можешь порезаться, а помощь тебе здесь оказать никто не сможет. Положи его на пол и подойди ко мне.

— А вот и мясо! Свежее мясо! — мерзким тоном отозвался он, поворачиваясь ко мне уже полностью.

— Одумайся, прошу тебя, — продолжил, пока что не отступая, — одумайся, Рид! Остановись, пока не поздно! Здесь и так уже погибло столько людей…

— Я еще не нагулял аппетит, — совершенно не поддаваясь уговорам, заявил тот и сразу же бросился навстречу мне.

Побежал прочь от него, смутно догадываясь, что возвращаюсь в тупик, но времени на раздумья и маневры не было. Помимо собственного нечеловеческого ужаса меня подгоняла и оглушительно вывшая сирена, оглашавшая все коридоры этого блока. Сквозь пелену взявшей верх надо мной паники понимал, все разрезанные и выпотрошенные тела вокруг были делом рук именно Кэссиди. Подумал, что, может быть, это именно он отрывал людям головы…

Повернув за угол, наступил на что-то вязкое и испачканное в крови и поскользнулся. Тяжело дыша открытым ртом, вскочил на ноги и опять бросился бежать, слыша, как пила Кэссиди рассекает воздух позади меня. Уже не отдавая себе отчет в том, что делаю, заскочил в первую же открытую дверь, оказавшись в небольшой комнате, пол которой был почти полностью залит кровью тех, кого до этого уже успел убить каннибал.

Оказавшись в тупике, замешкался, обернувшись, и на меня из коридора сразу же набросился пациент Рид. В последний момент успел схватить его за руки, отведя их в сторону, но не удержался, потеряв равновесие, и повалился на пол. В следующую же секунду Рид оказался сверху на мне, и опять в последний момент успел схватить его за руки, задержав занесенную надо мной пилу в нескольких сантиметрах от своего носа. Продолжая удерживать трясущиеся костлявые руки безумно ухмылявшегося Кэссиди, с непередаваемым ужасом свел глаза на крутящемся возле своего лица металлическом диске… Его пронзительный звук заполнил все внутри меня, вытеснив последние остатки разума… Держать, только бы удержать…

Рид скривился в мерзкой отталкивающей улыбке, сражаясь со мной, — ему нравилось видеть ощущение близости смерти в