— Прости меня, пожалуйста, — у меня вышло так неуверенно, так… безвольно, — не должен был бить тебя, прости. Не знаю, зачем сделал это, сорвался просто… наверно. Не буду больше так делать, обещаю тебе.

Пациент никак не отзывался: не понимал, должно быть, кто его ударил и кто говорит с ним теперь. Он ничего не видел в темноте, даже не знаю, как он забрался-то сюда, на второй уровень. Это был совсем тяжелый, невменяемый пациент, что делало мой проступок еще более низким и мелочным.

— Поднимайся, вот так, — сказал, помогая ему встать с грязного пола и удерживая его под руки, — давай, выведу тебя на свет. Пойдем, аккуратно, переступай порог здесь.

Посмотрев в его лицо уже трезвым взглядом, ужаснулся: все оно было покрыто уродливыми шрамами, некоторые из них выглядели довольно свежими. Одну вещь так и не мог понять: зачем, даже проводя на людях эксперименты, нужно было так издеваться над ними? Какими безумцами, бессердечными садистами нужно было быть, чтобы вершить такое? Или лечебница специально так подбирали персонал, чтобы проблем возникало меньше?

Помог беспомощному пациенту спуститься вниз и отвел его назад, в тот самый коридор, по которому шел до этого, и где было довольно светло. Лишенный воли и желания бороться человек даже не пытался сопротивляться, слепо повинуясь мне. Как же много отняли у них всех эти мерзавцы…

— Ну вот, видишь, здесь уже светло, — стараясь говорить мягко, обратился к своему пациенту, — иди туда, в ту комнату. Это уборная, приведи себя в порядок и умой лицо.

Доктор по имени Стюарт уже куда-то убежал, потому, не опасаясь, оставил пациента одного и побрел обратно в операционный театр, попросту не зная, куда еще можно было идти. Вместе с тем, понимал, что отыскать священника уже вряд ли получится — слишком много времени было упущено.

Да и зачем мне было искать его? Разве ОН был виноват в том, что произошло? В том, что меня чуть было не сожгли заживо, была вина лишь одного человека — меня самого, должен был сохранять бдительность! И ладно, если бы не знал, что можно ожидать от психически больных… Если и нужно было на кого-то злиться, то только на себя.

Вернувшись в операционный театр и осмотрев его уже внимательным взглядом, обратил внимание на очередную очистительную камеру дезинфекции, которую не заметил изначально, будучи охваченным приступом ярости. Воспользовавшись пропуском мертвого охранника вновь, прошел внутрь.

«А ведь он так и не узнал, какую услугу невольно оказал какому-то подопытному», — подумал об этом охраннике, в то время как мое тело покрывал липкий распыляемый раствор. Мне следовало бы поблагодарить этого человека, как и того оперативника, у которого позаимствовал прибор ночного видения, но, боюсь, моя благодарность была им уже не нужна.

К сожалению, после того, как вышел в следующий коридор, очередной из десятков, переплетенных тут, автоматическая дверь позади меня заклинила, не желая больше открываться.

«Не к добру это», — мелькнуло у меня в голове.

За то время, что бродил по запутанным коридорам психиатрической больницы, это место уже успело вытянуть из меня последние жизненные силы: каждое новое помещение было ужаснее предыдущего — здесь все было пропитано таким жгучим всепоглощающим безумием, что даже один вид обшарпанных, потускневших от времени стен медленно сводил с ума. Казалось, само здание клиники было настроено против меня: то и дело предательски поскрипывали прогнившие деревянные доски, гас свет, что-то где-то падало, оглашая пустынные коридоры ужасающим грохотом. Казалось, автоматические двери намеренно закрывались позади меня, отрезая мне путь к отступлению, что решетки сами возникали на окнах, а стекла становились непробиваемыми… Разумом понимал, это все было только мое отягощенное ужасом близкой смерти и новых страданий ошибочное восприятие, но мои душевные силы были исчерпаны. Не знаю, что заставляло меня идти вперед, идти вопреки боли и страху. Человеку не дано познать свои скрытые резервы, пока он не столкнется с крайностью.

Новый коридор был отлично освещен, но мне все равно становилось крайне тревожно оттого, что теперь вернуться назад уже не мог. Не знал, что ждет меня здесь, но как уже смог убедиться, впереди могли поджидать только новые опасности… За первым же поворотом обнаружились растерзанные тела и чьи-то кровавые следы. Остановился, невольно задержав полный ужаса и омерзения взгляд на одном из тел: складывалось впечатление, что этого человека просто порезали на куски, предварительно вспоров ему живот и грудную клетку. Из его рук и ног были вырезаны отдельные мышцы, содраны с костей, неаккуратно, грубо. Кое-где на костях остались зазубрины… Но, пожалуй, самым пугающим во всем этом было то, что одет этот зверски убитый человек был в одеяние пациента клиники…

До этого видел, как пациенты избивали