в Южной Африке, прошел месяц. За это время в личной жизни Феррари произошли два события. 18 февраля Великий Старик отметил 80-летие. Но, несмотря на круглую дату, это был тихий юбилей. Состояние здоровья жены, которая уже несколько лет не выходила из дома и в последние месяцы не вставала с постели, ухудшилось. Она умерла в поликлинике Модены девять дней спустя после дня рождения Энцо, 27 февраля.

Конфликты между женой и мужем были серьезными. Их совместное проживание никогда не было безоблачным, даже в молодости. Но их пути никогда окончательно не расходились. По большей части их объединяла память о сыне, скончавшемся в 24 года от генетического заболевания, переданного ему матерью, которое теперь свело в могилу и ее. В последние годы их возраст, а также ухудшение состояния Лауры, лишило остроты их повседневные разногласия: «ее улыбка и ее вечно голубые глаза», как сказал Энцо после ее смерти, оглядываясь на последний период их трудной брачной жизни с чувством, которое было если не нежностью, то чем-то очень близким к этому, «говорили мне все о ее мучении и ее большой радости».

Утрата жены для него стала жестоким ударом. Так или иначе, но по-своему он всегда оставался привязанным к Лауре. Конечно, из-за Дино. Но еще из-за личного, интимного, вневременного чувства благодарности, которым обладал Феррари и о котором знали лишь немногие. Так, своему другу, журналисту Джино Ранкати, который навестил его через несколько дней после похорон, он рассказал: «Теперь, когда ее нет, мне не хватает одной из точек опоры».

Смерть Лауры побудила Энцо предпринять два важных шага. Первый, видимо, был обдуман давно, а второй, несомненно, откладывался слишком долго.

Первым шагом было предложение Лине и Пьеро переехать в палаццо на площади Гарибальди. Пьеро, его жена Флориана и маленькая Антонелла могли занять просторную квартиру над ним. Лина могла заселиться в квартиру этажом выше. Вторым шагом было дать свою фамилию сыну, который в паспорте и для всех, кто его знал – независимо от того, знали они его личную историю или нет – всегда был Пьеро Ларди.

Но даже теперь, после смерти Лауры, Феррари не довел дело до конца: Пьеро теперь назывался Пьеро Ларди Феррари. Но должен был стать Пьеро Феррари, хотя и только после смерти Энцо: он как бы выполнял обещание, данное жене, или, точнее, маме Дино, для которой другим Феррари мог быть только их сын.

В начале апреля два болида «312 T3», Ройтеманна и Вильнева, стояли на первом ряду стартовой решетки Гран-при США-Запад. Вильнев шел впереди до тех пор, пока столкновение с «Шэдоу» Клея Регаццони не вынудило его выбыть из гонки: это был еще один из его зрелищных полетов, за которые итальянская пресса прозвала его Авиатором. Однако победа не ускользнула от Ройтеманна, который с девятью победными очками догнал Марио Андретти, возглавлявшего общий зачет чемпионата мира. Но победа в Лонг-Бич оказалась единичным случаем. В оставшейся части весны и большей части лета сезон прошел блекло: «Феррари» была конкурентоспособна только за счет шин Michelin. И пока Андретти уходил вперед, две «Феррари» чередовали хорошие и разочаровывающие результаты, оставаясь в общем зачете позади американца.

На Феррари стали давить, чтобы он пересмотрел свои убеждения относительно поставщика резины. Но его отношения с руководством французской компании и, в частности, с Франсуа Мишленом, были личными и долгосрочными, и Великий Старик не рассматривал вариант замены французского поставщика. По его мнению, это был опыт, который пригодится в будущем. Когда Ройтеманн в середине июля наконец победил на «Брэндс-Хэтче», борьба за чемпионство уже сильно потускнела. Также как и отношения между Феррари и его вторым пилотом.

Великий Старик не отказался от своего мнения о Michelin, но изменил свое отношение к Вильневу. Он признавал его скорость, упорство и характер. Но он понял, что процесс созревания Вильнева будет не таким быстрым, как это было в случае с Лаудой. Поэтому он задумался о его переводе в «Вольф» – но одновременно, через посредство Michelin, открыл канал для переговоров с «Рено» – чтобы затем, вероятно, вернуть его в 1980 году.

Идея Феррари заключалась в обмене Джоди Шектера на Жиля Вильнева, причем южноафриканец, которого он намеревался подписать еще в прошлом году, составил бы пару Вильневу на следующий сезон. Но у аргентинца относительно собственной карьеры были другие планы. В середине лета он начал переговоры с Колином Чепменом, и вскоре они увенчались успехом. И в итоге, несмотря на свои пожелания, Энцо Феррари был вынужден официально подтвердить, что Жиль Вильнев остается в команде «Феррари» на сезон-1979.

Спустя два дня после объявления о том, что в следующем сезоне он будет ездить за «Лотус», Ройтеманн пришел к Феррари, чтобы лично сообщить новость, которую Великий Старик уже знал из прессы. Сразу после завтрака Энцо пригласил в ресторан «Жеребец» группу журналистов, которые постоянно или почти постоянно обитали в окрестностях завода и трассы «Фьорано». После того, как была откупорена бутылка шампанского, чтобы отметить это событие, каждому журналисту лично был вручен машинописный текст, подготовленный утром Гоцци, в котором, «отвечая на запросы прессы», сообщалось о том, кто составит пару пилотов на следующий сезон – то есть Джоди Шектер и Жиль Вильнев.

Выходило так, что уже второй год подряд один из пилотов Феррари не продлевал контракт со своей командой и отправлялся искать удачу в другом месте.

Для Андретти, математически обеспечившего себе чемпионство в Монце, эта гонка стала трагедией: погиб его партнер Ронни Петерсон.

До окончания сезона оставалось две гонки. Ройтеманн выиграл первую, на «Уоткинс-Глен». Это была его четвертая победа в сезоне, и она обеспечила ему третье место в общем зачете. 8 октября Вильнев впервые поднялся на первую ступень подиума – это произошло в Гран-при Канады, который также впервые проходил в Монреале. Зная, сколько терпения стоил его работодателю его первый полный сезон в Маранелло, канадский пилот после гонки публично поблагодарил Энцо Феррари.

Энцо Феррари не пополнил коллекцию титулов, но и не мог считать только что завершившийся сезон полностью разочаровывающим. Его машины выиграли пять гонок из шестнадцати, и только господство «Лотус-79» (вкупе с непостоянством французских радиальных шин) лишили его возможности бороться за титул. Не говоря уже о том, что Лауда выиграл всего две гонки и не поднялся выше четвертого места в итоговом зачете.

Глядя в грядущий сезон-1979, он понимал, что у него есть пилот, имеющий все шансы на титул – Джоди Шектер. Но Вильнев, по-видимому, тоже вырос, и хотя полностью он еще, похоже, не раскрылся, борьба за первое место в