Эймону, владельцу и спортивному директору команды соответственно. Эймон (его бывший пилот, и по этой причине Феррари прислушался к его мнению) высоко оценил его «невероятные природные качества». Таким образом, публично стараясь не называть его имени, Феррари дал указание своим сотрудникам немедленно изучить возможность его подписания.

По просьбе Энцо Феррари глава его пресс-службы Эннио Мортара пригласил Жиля Вильнева в последние дни августа в Модену и явился туда в тот же день – понедельник, 29 августа, – в который Лауда объявил, что в 1978 году будет ездить за другую команду. Встреча Лауды с Феррари состоялась в 11 утра, Вильнева он принял в 19 часов. До этого утра беседа с Вильневом предполагалась просто ознакомительной, одним из тех разговоров, которые Феррари любил вести время от времени с молодыми и перспективными пилотами, оставляя за собой право позвать их в будущем – ближайшем или отдаленном. Но уход Лауды, последовавший за бурным утренним разговором, придал встрече совершенно иной характер.

Собеседование продолжалась час. Оно прошло в дружественной обстановке и завершилось соглашением о том, что Феррари скоро свяжется с Вильневом. Единственной преградой для возможного соглашения мог быть контракт Вильнева с «Маклареном» на текущий год с опцией продления на еще один. Прощаясь, Феррари заверил молодого канадца, что возможность для выхода из контракта есть всегда.

21 сентября Марио Андретти объявил, что останется в «Лотусе». На следующий день Джоди Шектер, встретившийся с Энцо Феррари 7 сентября в Модене, сказал, что будет ездить за «Вольф» и в 1978 году. И пока пресса утверждала, что теперь у Феррари на прицеле Алан Джонс и Джон Уотсон, Великий Старик снова вызвал Вильнева в Модену.

Канадец поставил свою подпись под контрактом, который связывал его с «Феррари», 27 сентября в 22 часа, в здании старой «Скудерии Феррари» на улице Тренто Триесте. Соглашение было рассчитано на один сезон с возможным продлением на сезон-1979. С экономической точки зрения он обошелся Феррари недорого – в первом сезоне Вильнев зарабатывал бы 75 тысяч долларов; эта сумма самому пилоту казалась чудовищной, но в мире «Формулы-1» конца 1970-х она была достаточно скромной. На следующий день Феррари неожиданно для всех объявил о подписании двадцатипятилетнего канадца. Проводя аналогии с молодым Лаудой 1973 года, он сказал: «Я выбрал на основе информации, которая указывает на его профессиональную зрелость и талант. Мы надеемся, что достижения будут соответствовать ожиданиям». Как и при объявлении о подписании Лауды, итальянская пресса морщила носы.

В следующем месяце Энцо Феррари ждали два испытания. Сначала было проверено его терпение – Лауда тщетно пытался досрочно завершить сотрудничество с Маранелло. Затем пришел черед очень серьезных, но обоснованных сомнений относительно выбора такого молодого и неопытного пилота, как Вильнев.

Лауда, уже совершенно не терпящий обстановку и жаждущий начать работу с новой командой, сделал свои последние дни в команде «жеребцов» невыносимыми для всех. Наконец он решил, что с него хватит как Феррари, так и «Феррари» и, будучи в Моспорте, куда он все же приехал на Гран-при Канады, Лауда объявил, что не будет участвовать в двух последних гонках сезона и его отношения с «Феррари» на этом заканчиваются.

На Гран-при Канады, с которого дезертировал Лауда, Жиль Вильнев дебютировал на «Феррари». Памятным его дебют назвать было никак нельзя. Но то, что произошло в следующей гонке, Гран-при Японии, завершавшей сезон, заставило Феррари задуматься о целесообразности его подписания.

В начале гонки Вильнев въехал в «Тиррелл» Ронни Петерсона. Обе машины взлетели и приземлились на закрытой для зрителей части трассы, где люди все же были, в том числе и фотограф. Результат: двое погибших, и множество споров, объектом которых в большей степени был Вильнев – его считали слишком молодым, слишком неопытным, слишком импульсивным – но, конечно, и сам Феррари, которому приписывали слишком смелый шаг – поспешное подписание гонщика, о котором итальянская пресса высказывалась как о пилоте снегохода.

В дни, последовавшие за гонкой в Японии, Феррари обсуждал с сотрудниками и со своей совестью правильность выбора. Некоторым друзьям из мира прессы он даже признался, что если бы и захотел, все равно не нашел бы другого пилота, достойного заменить Вильнева. Плюс к тому, конечно, была и дистанционная дуэль с Лаудой, из-за чего он не мог признать, что допустил столь грубую ошибку, как неверный выбор человека, призванного заменить чемпиона. Поэтому он решил, невзирая на сомнения относительно аварии в Японии, дать канадцу время и возможность развил свои природные задатки.

Глава 42

Последнее «Ура!»

В середине ноября 1977 года Энцо Феррари представил первый болид пост-лаудовской эпохи. Это был «312 T3», прямой наследник чемпионского «T2». Настоящей новинкой была резина – радиальные шины производства французской компании Michelin. Выбрать поставщика резины с ничтожным опытом в «Формуле-1» было смелым решением, и Феррари отлично это знал. Но он слишком долго терпел особые условия поставок Goodyear с английскими командами и решил попробовать новый путь. К тому же компания из Клермон-Феррана была первым поставщиком шин для серийных «Феррари» в течение десятка лет, и Великий Старик хорошо знал профессионализм французских техников, а следовательно, был уверен, что это был обоснованный риск.

Одновременно Феррари представил прессе нового спортивного директора по имени Марко Пиччинини. Хотя он и не говорил об этом вслух, но это был ответ тем, кто призывал вернуть Монтедземоло или привлечь кого-то ему подобного. Пиччинини, образованный человек и в целом не погруженный в гоночную среду, как и Монтедземоло до него, был полноправным представителем на трассе и информировал хозяина Маранелло обо всем, что происходило по ходу чемпионата мира.

Пресса, казалось, не особенно оценила назначение Пиччинини, считая его слишком далеким от гоночной среды, чтобы иметь необходимую чуткость. Но это лишь укрепило убеждение Феррари.

Первые две гонки, в Аргентине и Бразилии, сразу же показали, каким будет сезон для «Феррари» – в нем болиду из Маранелло понадобится терпение в поисках оптимального состояния, но когда он обретет его, он станет непобедимым. В Буэнос-Айресе обе «T2» – их предпочли новой «T3», которой все еще не хватало стабильности – оказались вне подиума. Но в Бразилии, на новой трассе в Рио, Ройтеманн оставил позади всех соперников и победил, возглавляя гонку с первого до последнего круга.

Ключевую роль в обеих гонках сыграли шины Michelin – как в хорошем, так и в плохом смысле. В Аргентине они оказались неэффективными, а в Бразилии они сделали «Феррари» Ройтеманна недостижимой после того, как Вильнев вылетел с трассы из-за столкновения с «Лотусом» Петерсона.

Между Гран-при Бразилии и следующим,