При виде широко распахнутых карих глаз девицы Скоринг, трепещущих ресниц и полуоткрытых пухлых губ любой калека почувствовал бы себя если не королем Аллионом, так хотя бы сказочным рыцарем, победителем драконов и спасителем юных герцогинь - но не Араон. Вместо ответа величество спряталось под подушку. Фелида прикусила губу, безмолвно хихикая.

- А где герцог-то? - одними губами спросила Ханна.

Фрейлина Скоринг только пожала плечами. Глаза на миг стали злыми: два кусочка янтаря, твердые и безжизненные, на милом личике с нежным румянцем.

За окном опять заорали и девица Эйма обрадовалась, что Араон спрятал голову под подушку и не слышит голосов: когда в спальню его величества долетали крики осаждавших дворец, король вопил вдесятеро громче. Задернутые портьеры из тяжелого бархата приглушали звук, но не до конца.

Третий час орали одно и то же: Араон самозванец, регент - еретик, пусть убираются и освободят трон для Элграса. Фелида, которая, не выходя из дворца, ухитрялась знать все на свете, рассказала старшей фрейлине, в чем дело: нашлись бумаги, убедительно доказывавшие, что король Араон III все-таки подкидыш, а не сын короля Ивеллиона. Попутно всплыли и прочие страсти-ужасти: что королева-мать Ванхильд велела отравить королеву Астрид, что какая-то фрейлина пыталась продать тайну происхождения старшему принцу тамерскому послу...

Все это горожан не очень волновало; вот происхождение короля и шашни герцога Скоринга с еретиками заставили их толпой окружить дворец и поднять внушительный шум. Вдруг, словно по мановению руки Воина, жители Собры вспомнили все, что творилось со дня казни Алви Къела - и речь герцога Алларэ на Ассамблее, и содержание исповеди, и коронацию, и обрушение собора. Как будто с глаз их сорвали шоры, и они вдруг увидели некую истину - и ладно бы открылось действительно что-то неожиданное, а то всего лишь старые записи королевской тайной службы. Всего-то один кусочек мозаики, но тут волшебным образом картинка и сложилась...

Может быть, важную роль сыграли в этом недавние беспорядки. Зачинщиков было всего десятка полтора, но орали они громко - и все на площадях, да поблизости от храмов. Каждый вопил о том, что герцог Скоринг втянул его в ересь, принудил участвовать в богохульных обрядах, кто-то рассказывал об убийствах детей, другой - об тайных оргиях, для которых похищали юных девушек.

Немедленно нашлись матери похищенных младенцев и невинных дев, обвинявшие кающихся во всех грехах, и шумиха усилилась десятикратно. Комендант Собры за сутки навел в городе тишину и порядок, но горожане рассказы и исповеди запомнили. Теперь - записи тайной службы. Вот, дескать, королева-мать знала, что Араон - подкидыш, и хотела защитить принца Элграса, а то королева Астрид хотела его убить.

- О да, - заключила Фелида. - Конечно. Убить родного сына ради подкидыша, к которому она раз в год заходила...

Ханна тоже понимала, что все это - полная и законченная чушь, но как это горожанам-то объяснить? Они Араона видели только через окошко кареты, им не расскажешь, что скорее уж королева Астрид избавилась бы от старшего ради своего любимчика, который все восемь лет у нее с рук не слазил...

Вообще - зачем же старой королеве это понадобилось? Говорят, покойная Астрид хотела управлять государством вместе с мужем, восхищалась огандской королевой Стефанией и вообще много лезла не в свои дела. А тут еще такой скандал с происхождением наследника престола... Может быть, в этом все и дело; а точно - кто знает? Разве что исповедник королевы-матери.

То-то она вдруг в монастырь удалилась; вот, оказывается, в чем дело!

Самым обидным Ханне казалось, что все случилось именно сегодня: после совета королевский двор должен был отбыть на охоту. Вот же незадача - вместо того, чтобы охотиться на мелкую дичь с соколами, сиди тут, слушай вопли впавшего в непотребную истерику Араона! Как девчонка, да какая там девчонка - как... У Ханны не было подходящих слов. Зато они нашлись у Фелиды.

- Как поросенок на бойне, - сморщила носик фрейлина. - И за это я должна выйти замуж...

- Мать Милосердная! - ошалела Ханна. - Ужас какой!

- Так решил господин герцог-регент, - процедила Фелида. - Вся надежда на этих, - короткий кивок в сторону окна. - Придушу же щенка в первую ночь!

"Вот это да! - старшая фрейлина прижала кулачок к подбородку и молча уставилась на товарку. - Вот это страсти! А то все уси-пуси, бочонок меду..."

- Что ты смотришь? - тихо прошипела девица Скоринг. - Не ожидала, да? А вот так. Тебе хорошо, тебя скоро домой отпустят. А я с этим останусь.

- Откуда ты знаешь?

- Любезный братец сказал, - судя по всему, братец был глубоко нелюбезен сердцу Фелиды; по крайней мере, Ханна бы их наедине оставлять не рискнула.

- Надо что-то делать, - задумчиво сказала старшая фрейлина. - Если дворец приступом возьмут, нас же разорвут... под конец.

- Что-то я не слышу городской стражи, - Фелида прошла к окну. Сначала шаги были резкими, не женскими, потом все мягче и мягче. Товарка заставляла себя успокоиться, и когда она обернулась, на лице опять застыло нежное и покорное выражение. - И не вижу. Я думаю, нас предали. Эллонцы и алларцы только того и ждут, а скорийские полки - где ж они? В казармах? Не видят и не слышат? Дряни...

- Тогда нас не выпустят, - испугалась девица Эйма. - Сначала не отпустят гвардейцы, а потом мы просто не выйдем, поздно будет. Дворец, конечно, большой...

- Это тебе кажется, что он большой. Двести человек его перетряхнут, как сундук, - разница между выражением лица и словами заставляла Ханну дрожать. Фелида ее пугала, с каждой минутой становясь все более похожей на брата. - Найдут под кроватями... и на тех же кроватях...

- Да полно тебе! Никогда такого не было!

- Ты про Лючию Монтанаро не читала?

- Ох-х... - Ханна испуганно прижала ладони к щекам.

Королеву огандской династии вытащили из спальни и насиловали, пока она не умерла. Не только ее, но и фрейлин, служанок, даже судомоек - всех, попавшихся бунтовщикам под горячую руку. Протектор велел спасти только пятилетнего наследника престола, остальных же отдал