простите меня за пощечины. Это действенно, хотя и очень невежливо. Алессандр, если у вас кружится голова, нужно сидеть, а не идти невесть куда. Вы, кажется, прошли обучение лекаря, Андреас говорил, что вы очень много знаете... - Фиор вздохнул. - Вы не пробовали применять изученное к себе? Герцог Гоэллон, кажется, рассказывал вам о некоторых наших особенностях?

- Немного...

- До совершеннолетия, до праздничной службы, после сильных потрясений вы можете чувствовать себя дурно. Не нужно этого стыдиться, не нужно с этим бороться. Это не слабость. Так прорастает сила. Пройдет три года, и все будет совсем наоборот - вашей выносливости будут завидовать.

- У вас так же было?

- Да, ничуть не лучше. А уж что мне пришлось выслушать от сверстников... - рассмеялся Фиор. - Думаю, и вам довелось. Вас девчонкой дразнили?

- А то!

- И меня. Принцессой, представляете ли...

- Не верю, - тряхнул головой Саннио и тут же пожалел об этом: в ушах зашумело. - Вас?

- Меня. Элграсу тоже досталось от епископа Лонгина. Ничего, от этого не умирают, Алессандр. Потерпите еще немного.

- Ладно, - согласился терпеть юноша; слушая Фиора, он вообще был согласен на все, что угодно - терпеть, ждать, сидеть в кресле. У герцога Алларэ была совершенно замечательная манера говорить: мягко, вежливо, но настойчиво.

- После ужина вы отправитесь спать.

- Хорошо...

Увы, надеждам на свидание с подушкой и пледом не суждено было сбыться. Саннио и герцог едва успели съесть вновь поданный горячий ужин и распить бутылку "Горного сокровища", беседуя о всяких пустяках - породах лошадей и характере вороного Крокуса, неожиданном похолодании и щегольстве господина Кертора, как в столовую влетел взмыленный Тьерри, за которым неслись сразу Никола и Ванно, убеждая его остановиться, но алларца их увещевания не волновали.

- Господин герцог! - с порога отрапортовал он. - Простите, что... Но...

Фиор неспешно поставил бокал на стол, провел рукой по волосам, потом расправил воротник и только после этого повернулся к троице, топтавшейся у дверей.

- Пожар? Потоп? Взрыв во дворце? - тихо, с нажимом, спросил он.

- Нет, хуже!

- Да неужели? Доложите четко и внятно!

- Господин Рене Алларэ... он убит!

- Подробнее, - потребовал герцог. Саннио с завистью наблюдал, как при звуках властного спокойного голоса лицо Тьерри покидает безумное выражение. Вот бы так научиться...

- Слуги привезли его тело. Из особняка герцога Скоринга. С ними письмо, лично для вас.

- Подайте, - протянул руку Фиор.

- Оно осталось в доме... - усатый алларец шмыгнул носом.

- Очень жаль, - вздохнул герцог Алларэ. - Вам стоило бы предположить, что я захочу его прочитать. Что ж, я еду.

Сконфуженный Тьерри пригладил усы, оправил мундир и выпрямился. Никола и Ванно мрачно таращились на него, на лицах было написано "А мы тебе говорили, а ты не слушал!".

Поездка по ночному городу прогнала головокружение, но лучше от того не стало. Фиор, бросивший Саннио "На вашем месте я бы остался дома, вы же не святой воскреситель..." был прав; но последовать совету было попросту невозможно. Такое происшествие! И как только это могло случиться? Рене ведь уехал еще в ночь передачи Фиору титула герцога Алларэ. Каким ветром его занесло в дом герцога Скоринга и что там произошло?!

- Письмо, - потребовал герцог, едва войдя в дом.

Сорен подал ему запечатанный синий футляр. Фиор не стал срывать печати, попросту переломил деревянный цилиндр пополам и вытащил лист... вероятно, это можно было назвать бумагой. Только она была настолько тонкой, что казалась невесомой и полупрозрачной. Половину листа занимали крупным простым почерком написанные строки. Королевский первенец двумя пальцами, брезгливо и осторожно, взял письмо за край, прочитал, потом прикрыл глаза и протянул лист стоявшему рядом Реми.

Третьим послание получил в руки Саннио.

"Господин герцог Алларэ! Ваш родич и вассал по своей воле явился в мой дом, предлагая мне предательство в обмен на ваш титул. Увы, я не имел желания принять его предложение. В ходе беседы он оскорбил меня и поплатился за это. Отправляю вам тело родича, дабы вы могли достойно похоронить его. Если вы сочтете это досадное событие основанием для мести, я буду огорчен, но пойму ваши чувства. Урриан, милостью Сотворивших герцог Скорийский и регент Собраны."

- Я хочу увидеть тело, - сказал Фиор.

Саннио, хоть его никто не звал, пошел вслед за герцогом и Реми, впрочем, туда же отправились Сорен и Андреас. Рене положили на стол в спальне второго этажа. вокруг стояли Бернар Кадоль, Гильом Аэллас и мэтр Беранже - судя по халату, накинутому на спальную рубаху, лекаря только что подняли с постели.

- Я не знаю, что могло стать причиной смерти, - признался лекарь в ответ на молчаливый вопрос герцога Алларэ. - Вот, видите...

- Алессандр, могу ли я просить вас?..

- Да, господин герцог.

Молодой человек подошел к столу, посмотрел на застывшее тело. Лицо казалось спокойным, только немного печальным. Закрытые глаза, уже расчесанные кем-то волосы. Рубаху с покойного сняли. По неожиданно белой, слишком уж даже для светлокожего Рене коже на груди ветвилась раскидистое синее дерево. Татуировка? Нет, откуда, да и когда - Саннио ведь недавно видел его, не было никакой татуировки. Алессандр осторожно провел пальцами по синим угловатым линиям, потом вспомнил, на что это походило - весной дядя показал ему и ученикам тело человека, убитого молнией во время первой грозы.

Но ведь герцог Скоринг написал, что он убил Рене?..

- Я тоже не знаю, что это такое. Молния... и этот лист. Я догадываюсь, откуда бумага. Может быть, и оружие оттуда же?

- Не просветите ли меня, ваша милость? - мэтр Беранже ревниво поджал губы.

- Не просветит, - холодно сказал Фиор. - Мэтр, Андреас, Сорен - пока что попрошу вас выйти.

Взъерошенный Кесслер бросил на своего кумира вопросительный взгляд, но Реми только дернул щекой, и бруленца сдуло прочь. Андреас и его наставник вышли тихо, без лишних вопросов.

- Что вы будете делать, господин герцог? - спросил Реми; Саннио удивился - почему не обычное "Фьоре", потом понял, что сейчас подобная фамильярность