против лихого духа обтыкать подол сарафана булавками (в посадах и городах) или обматываться под платьем рыболовной сеткой (в деревнях). Косу уневесты к смотринам расплетает сестра, либо, когда ее нет, люба подруга. С распущенной косой ходит невеста до повойника, когда последний наденут после венца, то расчесывают волосы вновь и заплетают их на две косы непременно либо мать крестная, либо та женщина, у которой нет детей. В Шуе сохранился еще обычай у невест до венца ходить гостить по честным гостьбищам для подарков: крестные отцы дают платки и ситец на сорочки; от богатых идут деньги, от бедных просто куделя (вычесаный лен) и пр. Впрочем, те же голосованья слышатся, те же обряды водятся и в удаленных от Летнего и Терского береов странах двинских, мезенских и печорских: все одна стародавняя Новгородчина (см. дальше ст. «Тайбола», «Печорский князь» и др.).

* * *

Таковы видимые порядки обрядовые. Теперь о тех, которые скрыты от посторонних, произведены домашним образом, т. е. о брачном договоре, по сведениям, заимствованным из превосходного труда г-жи Александры Ефименко («Обычное право», Москва, 1884 г.).

Сватья толкует свое в интересах уполномочившей стороны, родители, привычно слушая в пол-уха, главным образом ожидают существенных предложений, так как дочь в семье работница, имеющая свою нравственную и материальную цену.

Иногда сват сумеет мастерски расценить работника, желающего получить поддержку в хозяйстве в жене и никогда не постеснится похвалить выше облака ходячего. Один краснобай похвастал таким образом о бедном и заурядном женихе:

— Хватись — чего у него нету! Хлеба старого полжитницы, четыре скотины на воду ходят, два теленка на сене, пятигодовалый бык на корму; конь тоже хороший, одиннадцать овец и деньги водятся, домик ничего — живет (т. е. порядочный). А хоть из платья-то!

Шуб белых, сукманин, кафтан у парня, рубаха дорогого кумачу, тяжелые штаны, пояс из дорогого прядева шленской шерсти и кисти какие наведены. Не то что кисти, да и концы, — те у пояса разве на два вершка... да что на два, — чуть не на три вышиты золотом! Срядится, просто золотой, все бы на него глядел. Ну, да что говорить: парень ходит на сплавку, гроша не промотает, не пьяница, а осенью-то ходит в лес: у него в лесу насторожено сорок петлей, да тридцать кулем — сколько он переловит зайцев! Есть ружье и собака — стреляет белку. Собака у него, говорят, хороша: я чул, у старовера Митрохи целковый давали за собаку ту. И морд плести мастер и рыб ловить в озерах — щук. Да есть, ты сам слыхал и т. д.

Таким художественным, мастерским образом передана рекомендация о женихе заурядном и бедном, производящем привычные и общие всем работы и притом в самых скромных размерах. Вся задача свата заключалась в том, чтобы подействовать на ум, чувства и волю родителей. Со стороны последних следуют вопросы материального характера: свадебных расходах и подарках, даже о количестве гостей, а самое главное для обеих сторон: какая кладка, и каково приданое, и какие задатки, и каких размеров неустойки и т. п.

Кладка деньгами дается женихом невесте на изготовление приданого и тогда о последнем уже не бывает речи. Подарки взаимные между сговорившимися и подарки родственникам имеют силу задатков. Условия эти совершаются словесно и держатся на честном слове, но в грамотном населении архангельского Поморья существуют еще письменные договоры на бумаге «сговорные письма», продолжение допетровских «рядных записей». В них также определяется день венчания, залог или неустойка в предотвращении попятного отказа, перечисляется приданое. Жених, принимаемый в дом, ограничивается правами по отношению к имуществу тестя, ставятся условия, обеспечивающие детей, если невеста выходит замуж «детной» вдовой, и т. д. Неустойку определяют деньгами только богатые, но залог на случай расстройки сватовства обязательно возвращается полностью и в нередких случаях даже с наддачей неустоек. Впрочем, залог отцу невесты дается лишь в местностях края, где существует приданое. Здесь и в этих случаях обычай подарков получил большое развитие и при необходимости возвращения их происходят недоразумения, доходящие до решения волостными судами. Иски начинают в этих случаях или отцы жен, или сами они, если брак расторгается смертью мужа! Меньше требований, если умер муж, и, наоборот они бывают гораздо значительнее в пользу жениной стороны.

Заключенный брак с обрядами и юридическими условиями считается нерушимым: «женитьба есть, а разженитьбы нет»; худой поп обвенчает и хорошему не развенчать. Даже бывает и так в Поморском крае, придерживающемся беспоповщины: жениха и невесту благословят родители; брачующиеся кладут друг другу руки со словами: «Желаю тебя в жену», «Желаю тебя в мужа моего», целуются, кладут начало перед родителями, а если их нет — перед пятью свидетелями и затем новобрачную крутят (сменяют девичий головной убор на бабий), пируют и закрепляют союз тем же порядком навеки нерушимо. Если «расходка» (развод) совершится по обоюдному согласию сторон, то уже сюда никто не мешается; если же муж прогонит жену, или она сама убежит — недовольных разбирает суд: он или восстановляет сожительство или закрепляет своим признанием расходку.

Замечают при этом, что в более цивилизованном Поморье отношения к женщинам и женам мягкие, ласковые, основанные в некоторых случаях (например, в правах наследства при незаконном, т. е. невенчаном сожительстве) на очень гонких, гуманных правилах. На Печоре отношения к женщинам совсем другие:в Усть-Цыльме, например, самым откровенным образом рядятся о цене невесты и поступают здесь, как при всякой купле и продаже: бьют друг друга по рукам, запивают, передают, как лошадь на недоуздке, из полы в полу и т. д. В малых семьях (каково большинство в Поморье) хотя женщине приводится работать больше, но зато и нравственная цена ее выше; она по необходимости должна сбросить с себя отупение и апатию. Зато быть снохой (а особенно при этом вдовой) в большой семье — нет более тяжелой доли для крестьянки. Из малой семьи муж почти никогда не гонит жену, так как без нее решительно не может обойтись; в большой семье родители мужа считают вправе бить невестку, не давать ей есть и даже прогонять от мужа, вон из дома. Малые семьи здесь происходят вследствие частых семейных разделов: неурожай затрудняет добывание средств к пропитанию, надо семье работать каждой на себя, и союз большой семьи распадается всего чаще весной, когда нет хлеба и стало быть тяжело кормить стариков и чужих детей. Труд по причине его исключительной тяжести поставлен здесь на замечательно высокую ступень. Мы имели уже случай убедиться (в рассказах о промыслах на Новой Земле), как заботливо