— Там так ярко звёзды светят, — произнёс золотоволосый эльф, посмотрев мимо Эстэ, — родные скалы серебром блистают,

В долинах пышно травы расцветают,

И соловьи поют в лесах туманных.

Эта Тема звучала на Таникветиль. Не так, разумеется, но отец исполнял её по-нашему. С этих слов начиналась песня о Великом Походе, и после описания красот шли рассказы о чудовищах.

— Эта песня о свободе, — Валиэ испытующе посмотрела на Нолдор сияющими добрыми глазами. — О том, что там, где нет смотрителей, не будет и защитников.

— Мы понимаем это, вот и остались, — темноволосая Эльдиэ стала переплетать косу, делая её ещё причудливее. — Однажды мы привыкнем к покою, и тогда, возможно, вернёмся домой дарить свет и мудрость тем, кто в них нуждается.

— Тем, кто нуждается в нас, — Нолдо с волосами цвета золота с медным оттенком кивнул.

— Некоторые Айнур сначала пришли в Арду, а потом приняли непростое решение покинуть её и вернуться к Эру, — голос Эстэ зазвенел пением птиц, зажурчал ручьями, зашелестел листвой. — Арда нравится не всем, и нет смысла держаться за то, что не радует. Попытка прижиться, подстроить мир под себя — это путь во тьму, в самые бездны искажения. Это дорога, по которой пошёл Моргот, и я не думаю, что кто-то из нас хотел бы последовать за ним. Лучше выбрать иную тропу.

— Ты уже произносила эти слова, госпожа, — Нолдиэ доплела косу, — или это был сон? Если разговор мне пригрезился, значит, одно и то же видение повторялось несколько раз. Или всё это только кажется?

— Возможно, я хочу достичь понимания между нами, — пояснила Эстэ. — Нам всем необходимо уметь как принимать гостей, так и отпускать их. Нам всем нужен мир, но жить без вражды необходимо учиться. Если вся Арда — противник, возможно, есть смысл найти или создать новую. Такое простое знание, похоже, недоступно Морготу, и все мы страдаем из-за этого.

— Да, эти слова уже звучали, — произнёс эльф, касаясь щеки супруги, — сначала прилетает ветер-гонец, потом приходишь ты, владычица, или кто-то из твоих Майяр. Наш путь замкнулся здесь, он идёт по кругу — по Кругу Рока. И это именно тот мир, который мы создали друг для друга.

Воцарилась благоухающая цветами тишина, живой ветер снова прилетел и начал ластиться, словно довольная кошка.

«Там соловьи поют в лесах туманных».

По противоположному берегу озера шла эльфийка с тёмными волосами, в лёгком платье, ткань которого почти истлела. К истончившемуся льну было бы страшно прикоснуться, но Эльдиэ не смущал её наряд — она просто порхала с кочки на кочку, кружилась и напевала:

— Ночь щекой прижалась к окнам,

И в её мечтах высоких вновь

Горит звезда, печальна и легка.

Ты тихо смотришь на огонь,

Но ты где-то далеко —

Мне не знакомы эти берега.

Я б коснуться губ твоих могла,

Но я безумно далека,

Так одиноко мне с мечтой, прости.

И как ни жалко, всё равно

Никогда любви земной

В твоём подводном царстве не найти.

Светлая тропа на тёмных волнах,

Светлая тропа тебя уводит

В мир, где нет и не должно быть места для меня,

В мир, где для тебя чужая я.

Валиэ Эстэ молчала, супруги тоже не произносили ни слова. Повторяющийся разговор в любой момент мог начаться снова, и движение по кругу казалось бесконечным, как жизнь самой Арды и бессмертных существ в её пределах.

***

В гавань заходил корабль. Только один, однако все, увидевшие его, вздрогнули, словно прибыл целый орочий флот.

Белоснежные лебеди поначалу лениво расступались, но, по мере приближения судна, всё спешнее разлетались в стороны, чайки подняли крик, а эльфы на набережной поторопились удалиться в тень зданий и садов.

— Я могу подговорить Тилиона устроить незапланированный отлив, и вы не причалите, — поднялась из воды прекрасная дева с хвостом кита. Сейчас Айну не выглядела угрожающе, однако все знали, насколько неуправляем может быть её гнев. — Зачем вы приплыли?

***

— Зачем мы поплывём? — Арафион поднялся на высокий причал и в очередной раз залюбовался кораблём, украшенным изображением Феанаро Куруфинвэ и Сильмарилей. — Тебе так нужен альквалонский жемчуг, что ты готова лично добираться в Лебяжью Гавань из Форменоссэ по морю?

— Я хочу взять лучшие, самые редкие жемчужины, — хищно улыбнулась Нарнис, одетая в мужскую одежду не по размеру, с коротким мечом на поясе. Огненные волосы выглядели растрёпанными, от Нолдиэ пахло вином и дымом. — Я возьму жемчужины, — дочь Нельяфинвэ Феанариона стиснула плечо ваньярского принца, — растолку их в порошок прямо на глазах у Тэлери, а потом съем, предварительно полив расплавленным золотом! И закушу сырым мясом.

— Тэлерийским?

Нарнис на мгновение задумалась, потом утвердительно кивнула.

— Я просто хочу поговорить кое с кем, — вдруг тон эльфийки стал извиняющимся. — Это такое странное чувство…

— Мама! Всё готово! — Финвиэль прибежала на причал с внушительным свёртком. — Можем отплывать.

Кивнув дочери, одетой не столь необычно, как сама, леди Нельяфинвиэль взлетела на палубу и погладила ближайшую мачту.

— Я была в Альквалондэ не один раз, даже не два и не три, — наблюдая за действиями команды, Нарнис ещё больше сникла, — но запомнилось лишь единственное посещение. Понимаешь, Арафион, я тогда совершенно не понимала, что происходит, поэтому просто выбрала для себя роль и играла её. Но теперь я хочу быть честной.

— Это из-за рассказа аулендилей? — Финвиэль поправила платье, села на скамью.

— Да, в том числе, — дочь Нельяфинвэ Феанариона посмотрела на медленно удаляющийся берег. — Если бы Куруфинвэ Атаринкэ услышал от жены то, что услышала я…

— Я давно предлагала поговорить с бабушкой Нерданель, — дочь осуждающе взглянула на маму, когда та опять отхлебнула вина.

— С ней мне говорить не о чем, — отрезала Нарнис.

— А я нужен для охраны? — осторожно поинтересовался Арафион.

— Да, охранять Тэлери от меня, — леди Нельяфинвиэль сильнее растрепала волосы, переплетая их