этом, — признался пес.

— Вот именно, — радостно воскликнул мужчина. — В этом-то всё и дело. Для вас это не имеет никакого значения, вы этого просто не замечаете. Люди тоже могли бы подняться над своими условностями и предрассудками и просто не обращать на это внимания. И всё сразу стало бы проще. Кому холодно пусть кутается в плащи, а кому комфортно пусть ходит нагишом.

— С трудом себе это представляю, — усмехнулась Минлу. — Чтобы по городам ходили толпы голых людей. На рынках, в лавках. А церкви? Да священники хором проклянут вас за такие идеи, а потом под шумок и сожгут от греха подальше.

— Ну священники священникам тоже рознь, попадаются вполне здравомыслящие и даже веселые. Хотя вы правы, большинство из них, с их ортодоксальностью и боязнью отступить хоть на букву от святых книг, скорей всего предпочтут сжечь зачинателей повсеместной наготы.

— Да и к тому же дети, они будут видеть все это и …, — Минлу замолчала, не сумев выразить до конца свою мысль.

— Как раз с детьми все гораздо проще. Те, кто росли в присутствии голых взрослых, очень быстро привыкают к этому и совершенно перестают придавать этому значение.

— А как же… ну…, — Минлу слегка покраснела, хотя конечно в темноте наступившей ночи это осталось незаметным, — влечение? Мужчины видят голых женщин постоянно, а женщины мужчин.

— Ну и что. Наоборот люди становятся спокойней, привыкают к этому зрелищу. И уже не впадают в дикое возбуждение лишь при одном виде обнаженного тела представителя противоположного пола. Это становится обыденностью, рутиной, так сказать, и мышление перестраивается.

— И что же тогда их возбуждает?

Марат улыбнулся.

— Ну-у, как и у всех остальных, сам процесс. Заигрывания, флирт, ласки, поцелуи и так далее.

— Все равно не представляю этого себе. На меня тут недавно напали лесорубы, жаждавшие удовлетворить свою похоть, так я не представляю чтобы было если бы я ходила голой.

— А причем тут одежда? Это люди, которые практически остались животными в своем развитии, одетая вы или раздетая им безразлично. Да и вообще, мне кажется, что полуодетая женщина, или в каком-нибудь обтягивающем костюме, выглядит гораздо более соблазнительнее, чем просто голая женщина.

— Неужели?! — Усмехнулась девушка.

— Мое личное мнение.

В этот момент из темноты возникла лошадиная голова. Посмотрев на голого мужчину, она фыркнула и произнесла голосом Талгаро:

— Клянусь огнедышащим Янку, вам явно не помешали бы хорошие штаны. Что случилось? Вас ограбили?

Марат потрясённо смотрел на лошадиную голову.

— Невероятно…, — пробормотал он. — Конь тоже говорящий!

— Что?! Вас по голове что ли ударили? — Спросил лоя, входя в круг света от костра.

Мужчина уставился на Талгаро.

— Что? — Лоя смотрел на Марата, затем перевел взгляд на девушку, затем на металлического пса. — А-а, ясно. Вы познакомились с Китом и теперь и с конем пытаетесь разговаривать. Но почему вы голый?

— Все нормально, Тал, — сказала Минлу, — это просто жизненная позиция.

— Жизненная позиция?

— Да, стремление быть свободным от всего ненужного, — пояснила девушка. — Кстати, это Талгаро. Талгаро, это Марат. Он из далекой северной деревни, путешествует с односельчанами по свету.

— Очень приятно познакомиться с вами, господин Талгаро, — с традиционной дружелюбной улыбкой проговорил Марат.

Лоя подошел ближе к огню, удивленно глядя на мужчину.

— С каких это пор штаны стали ненужными? — Поинтересовался он.

Марат вздохнул.

— Мы уже довольно продолжительное время обсуждаем с вашими друзьями вопрос моей наготы и мне не хотелось бы повторяться, но говоря в двух словах, вопрос о том носить одежду или не носить это личное дело каждого, не так ли?

Талгаро некоторое время пристально глядел на ночного визитера.

— Это все равно что сказать, что мыться или не мыться это личное дело каждого, — наконец проговорил он.

— Боюсь аналогия не совсем уместна, — возразил Марат. — Вопрос чистоты — это вопрос здоровья.

— И что? Это ведь все равно личное дело каждого. Вы можете не мыться, не стричься, ходить грязным, вонючим и заросшим, не так ли? Допустим вам просто не хочется тратить на это время, а впечатление, которое вы производите на окружающих вас не волнует.

— Грязь и вонь отвратительна, — сказал Марат.

— А можно подумать зрелище вашего хозяйства приносит радость и удовольствие, — очень серьезно произнес Талгаро.

Минлу улыбнулась.

— Вид голого самца народа Омо вам неприятен? — Спокойно спросил Марат.

— Я думаю, по большому счету мне безразлично. Однако мы все живем в обществе, в котором приняты определенные нормы поведения. И нарушение этих норм вряд ли можно счесть привлекательным.

Талгаро пододвинул из кучи дров небольшое бревнышко и сел на него. Откинув свою конусовидную шляпу за спину, он посмотрел на Марата, как бы приглашая того к беседе.

— Нормы нормам рознь, — ответил тот. — В отношении наготы это по большой части просто ханжество.

— А я считаю, что интимный мир человека должен оставаться скрытым от остальных.

— Я с этим согласен, господин Талгаро. Но интимный мир человека находится в глубине его души, а не в его половых органах.

— Клянусь грудями синеокой Брунгильды, половые органы играют в этом определённую роль, — воскликнул лоя.

— Играют, — согласился Марат. — Кстати, упомянутая вами Брунгильда по преданию ездила обнаженной на своей кобыле прикрываясь только своими роскошными длинными волосами.

— Возможно. Но вы не Брунгильда.

— Простите, господин Талгаро, но я все же склонен думать, что ваша неприязнь вызвана не отвращением к виду голого тела как такового, а самим фактом того что кто-то позволяет себе так вести себя.

Кит оглянулся через плечо.

— Кто-то идет, — сказал он.

— Это наверно за мной, засиделся я тут у вас, — с улыбкой произнес Марат. — Мне было очень приятно беседовать со всеми вами.

Из темноты возникла молодая женщина. Из одежды на ней была только короткая юбка. Она робко приблизилась и встала за спиной Марата.

— Приветствую вас, добрые люди, — тихо сказала она.

Лоя поднялся с бревнышка, поклонился и церемонно произнес:

— Да продлятся ваши годы на века, госпожа.

— Привет, — сказала Минлу.

— Здравствуйте, — сказал Кит, повернув голову и посмотрев на гостью.

Женщина застыла, неотрывно глядя на металлического пса.

— Это Анни, — представил Марат свою спутницу. — Анни, это Минлу, господин Талгаро и Кит.

Молодая женщина, чуть улыбаясь, посмотрела на каждого и снова ее взор остановился на металлической собаке. Она приблизилась к голове пса и опустилась на колени. Протянув руку, она спросила с каким-то затаенным волнением:

— Можно?

— Что? — Не понял Кит.

— Прикоснуться к вам, — со смущенной улыбкой произнесла молодая женщина. — На удачу.

— Конечно, — ответил пес. — Но почему вы решили что я приношу удачу?

Анни протянула ладонь к его правому плечу и медленно провела пальцами по гладкой металлической поверхности.