оскорбительное, развратное, неприличное в том чтобы видеть половые органы чужого человека. А в указательном пальце ничего такого нет. Правда? Хотя в некоторых экзотических сексуальных практиках есть методики доставления женщине удовольствия именно указательным пальцем, а еще им ковыряют в носу, но все же зрелище голого пальца вас нисколько не оскорбляет. Так?

— И после этого ты утверждаешь что твоя нагота не демонстрация некой идеи? — Усмехнулась Минлу.

— Утверждаю. Мне просто не нужна одежда. Если вокруг станет действительно холодно, я оденусь. Кроме того, если вас это успокоит, среди моих спутников есть и одетые люди.

— А я вполне спокойна, — с ноткой холода ответила девушка. — Меня нисколько не волнуют религиозные фанатики, чтобы они не проповедовали.

— Простите пожалуйста, госпожа Минлу, я ни в коем случае не намеревался как-то задеть вас, — очень миролюбиво произнес Марат. — И поверьте, мы никакие не фанатики и ничего не проповедуем. Мы просто хотим быть счастливыми людьми. Вот и вся наша религия.

Некоторое время оба молчали.

— Счастья хотят все, — наконец проговорила девушка. — Можно сказать это единственная общечеловеческая религия.

— Да. Но только понимание счастья у всех разное.

— И какое твое понимание?

— Очень простое, как мне кажется. Человек должен делать все что ему захочется. Если это не мешает другим. Счастье — это быть свободным.

— Это всё?

— Всё. Остальное вторично.

— Неужели? А как же любовь, дети, семья?

— Причем тут это?

— Разве это не важно для человеческого счастья?

— Человек сам решает это. Но если отнять у человека свободу, любая семья станет ему в тягость. Человек должен следовать голосу своего сердца. Если счастливым его делает выращивание цветов, ему следует выращивать цветы. Если ему нравится ковать мечи, пусть он кует мечи. Если ему нравится заниматься любовью, пусть занимается любовью. Если его сердце радуется при виде любимой жены и любимого ребенка, ему следует быть с ними. Но главное чтобы человек сам сделал свой выбор, слушая только себя и никого другого. Если человек не сможет сделать счастливым себя, он тем более не сможет сделать таким кого-то еще.

— Значит главное сделать счастливым себя?

— Прошу вас, госпожа Минлу, не передергивайте мои слова. Главное чтобы человек был свободным и думал своей головой, чтобы он не руководствовался в своих поступках мнениями окружающих.

— Но разве это не есть основа нашей морали? Мнение большинства?

— А разве это не есть главная проблема нашей морали? То что она идет из вне, а не из глубины человеческой души. Если бы все придерживались простого принципа, озвученного мною ранее, мораль бы, как таковая, вообще была бы не нужна.

— Делай что хочешь, только не мешай другим?

— Да.

— Вряд ли это возможно.

— Почему? Разве мы с вами мешаем друг другу. Возможно слово «мешать» не совсем верное. Точнее будет сказать причинять страдание. Делай что хочешь, только не причиняй страдания никому другому.

— Все-таки я думаю это невыполнимое условие.

— Только потому что сами люди не хотят его выполнять. Не надо только приводить в пример родителя, который наказывает ребенка чтобы научить его уму-разуму или лекаря, который делает пациенту больно чтобы излечить его. Я думаю вы понимаете что я говорю о другом.

— А что о тех кому нравится причинять страдание другим?

— Это больные люди, — не задумываясь ответил Марат. — Это самые безобразные уроды на земле, ибо у них либо нет вовсе, либо страшно извращены и искорежены те части души, что есть у нормальных людей. Те части души, которые не дают сделать больно другому, вернее даже не так, те части души, которые ответственны за само отсутствие подобного желания.

— Но таких больных уродов немало, ты не находишь? — Спросила девушка, думая о лесорубах из Туила.

— Немало, — согласился Марат, — но все же, по счастью, гораздо меньше чем нормальных людей.

Девушка взяла ветку и задумчиво поворошила угли.

— Значит свобода превыше всего? — Уточнила она.

— Свобода единственное нормальное состояние для существования человека. Она не превыше всего. Она единственная. Лишь свободный человек способен быть настоящим человеком.

— В этом и состоит учение твоей секты? — Поинтересовалась Минлу. Она отдавала себе отчет, что задавая этот вопрос, хочет как-то задеть этого человека. Девушка понимала, что наверное неправа, но никак не могла справиться с раздражением от того как часто он произносил слово «свобода» или может быть от того, что он действительно чувствовал себя таким свободным.

Голый мужчина чуть-чуть подался назад, словно для того чтобы лучше разглядеть свою собеседницу в целом.

— Я, конечно, еще очень мало вас знаю, госпожа Минлу, но на какой-то миг мне показалось, что вы специально пытаетесь задеть меня, — с легкой улыбкой и очень дружелюбно проговорил он.

— Ну что ты, тебе показалось.

— Разве вы не поняли что мы никакая не секта?

— Боюсь это не так уж и очевидно. Кто вы?

— Мы просто жители одной деревни.

— И где эта деревня?

— На севере.

— Далеко на севере?

— Достаточно далеко. Наша деревня расположена в долине Сияющих цветов на берегу реки Лоны, если вам это о чем-то говорит.

— Нет, не говорит, — призналась Минлу. — Но звучит красиво. Я так понимаю вы агронцы?

— Мы не относим себя к какой-либо стране или государству.

— О, Великий Янку, — с фальшивым ужасом воскликнула девушка, — так вы что и налоги не платите?

— Не платим, — с улыбкой ответил Марат.

— Куда только смотрит король и его доблестные судьи.

— Мы не считаем себя подданными короля. Мы живем уединенно, сами по себе.

— Зачем же вы тогда пришли сюда?

— Ну, несмотря на наше отдаление от прочих сообществ, мы вовсе не затворники, мы не хотим замыкаться в себе. Мы любим путешествовать, видеть новые места, встречать новых людей. — Мужчина пристально поглядел на Минлу. — И возможно кто-то из этих людей захочет присоединиться к нам. Мы будем рады принять их.

Девушка с понимающим выражением покачала головой.

— Ясно, — сказала она.

— Что именно вам ясно?

— Общая картина. Ищете свежую кровь для вливания в ваш замкнутый мир. Но больных уродов, тех душевных инвалидов, которых ты описывал, вы конечно не принимаете?

— Нет, — кратко ответил Марат.

— А как вы их определяете?

Мужчина пожал плечами.

— Обычно это сразу видно. Стоит немного поговорить с человеком и становится понятным уважает он свободу другого человека или нет.

— Да? — Девушка снова подумала о лесорубах из Туила. Вспоминая сейчас свое первое впечатление о них, она вынуждена была признать, что оно было скорее негативным, чем положительным. Хотя с другой стороны в начале они казались вполне нормальными людьми. Они сидели и просто разговаривали. Скабрезные шутки и сальные взгляды Пулта пришли позже, но даже это не заставило