что были у меня.

— Кит?

— Так меня зовут, — объяснил пес.

— Кит, — повторил мужчина и тут же поспешно добавил: — Господин Кит.

— Это ни к чему, просто Кит, — попросил пес.

— В самом деле, — сказала девушка, — я у тебя госпожа, Кит у тебя господин, к чему все это? Ты же вроде абсолютно свободный человек, какие для тебя могут быть господа?

— Я говорил это из вежливости, а не в знак принижения моего статуса перед вашим.

— Замечательно. Тогда думаю сейчас этой нормой вежливости вполне уже можно пренебречь, — сказала девушка.

Марат ответил с легким поклоном:

— Как скажете, сэви. Итак, возвращаясь к вашему вопросу, — он посмотрел на собаку. — Я не считаю это крайностью.

Кит перевел взгляд на огонь.

— Я думаю, — заговорил он, — вы вполне отдаете себе отчет, что в человеческом обществе существуют некоторые устоявшиеся традиции, правила, нормы поведения, которым подчиняются не в силу узости мышления, ограниченности ума, страха или выгоды. Им подчиняются чтобы сообщество могло плодотворно и комфортно функционировать, с учетом физиологических и психологических параметров свойственных членам этого сообщества.

Марат улыбнулся.

— Я должен признаться мне довольно трудно воспринимать ваши слова, ибо вы столь невероятный собеседник, что это отвлекает меня от смысла вашей речи. Это словно… я не знаю, говорить с огнем.

— Поверь со мной было также, когда я слушала тебя, — сказала девушка. — Ты вроде бы и умные вещи говоришь, но я просто неспособна всерьез воспринимать человека без штанов.

Мужчина посмотрел на нее.

— Ну что ж, я должен открыть вам страшную тайну, — сказал он заговорщическим тоном. — Когда мы приближаемся к поселениям людей, мы, прекрасно осознавая какой нездоровый ажиотаж может вызвать наше появление в голом виде, одеваем одежду.

— Ты даже не представляешь насколько нездоровый, — мрачно произнесла девушка. — Там на западе город Туил, откуда мы и идем. Так вот, местный священник, глубоко религиозный отец Буртус, проклинал и ненавидел меня за то что я хожу в брюках, тогда как ему совершенно точно известно, что Бог предписал женщинам ходить в платьях и нарушение этого повеления великое преступление.

— Что ж такие люди встречаются, — с сожалением согласился Марат. — Это неразвитые, ограниченные личности, замкнутые в своем собственном вымышленном мирке.

— Да, только ты забываешь, что эти ограниченные личности весьма часто имеют неограниченную власть.

— Они не имеют никакой власти, кроме той что мы даем им сами, — возразил Марат.

— Что?! — Девушка почувствовала себя задетой. — Что это значит? Я не давала им никакой власти над собой. Но они схватили меня, судили безумно фальшивым судом и приговорили к повешению. Кит спас меня.

Марат посмотрел сначала на собаку, потом снова на девушку.

— Я хотел только сказать, — серьезно проговорил он, — что вся власть этих людей эта та власть, которую им дала толпа, а сами по себе они ничто.

— Пусть так, это ничего не меняет по сути.

— Их просто нужно обходить стороной, держаться от них подальше.

— Совет хорош, если ты живешь в далекой глухомани, среди диких лесов, в затерянной долине. Но здесь у тебя мало возможности держаться от них подальше. Вот вы идете голыми по дороге. Вы не боитесь что вас просто побьют? Или допустим вас встретит отряд доблестной судебной гвардии. И если они услышат ваши речи, они вполне могут вас всех просто зарубить на месте, я не шучу.

— Наверное могут, — согласился мужчина. — Правда несколько раз мы встречали в дороге гвардейцев Судебной Палаты и даже самих судей, но они отпускали нас с миром.

— Вы были голые?

— Часть из нас. Как сейчас.

Девушка посмотрела на него с сомнением.

— Трудно в это поверить, — призналась она. — Вы говорили им все тоже что сказали мне?

— Нет, конечно, — улыбнулся Марат. — Мы достаточно разумные люди, хотя возможно и не производим такого впечатления.

— Что же вы говорили?

— Что мы из далекой деревни на границе с Кирмом, совершаем паломничество.

— А ваша нагота?

— Наше личное дело, часть нашей культуры, просто здоровый образ жизни.

— Здоровый образ жизни?

— Да. Постоянное соприкосновение открытого тела с природой очень закаляет. Как вы думаете сколько мне лет?

Минлу улыбнулась.

— Я думала об этом, — сказала она. — Честно говоря трудно определить. Что-то около тридцати может быть.

— Сорок три.

Девушка удивленно поглядела на него.

— Однако! — С улыбкой воскликнула она. — Теперь я всерьез задумалась о том чтобы раздеться. Но как к вам относились судьи?

— Как к безобидным невежественным деревенщинам со своими дикими нравами. В основном шутливо. Мы бесполезны для них. У нас нет ничего ценного.

— Ты забываешь что люди сами по себе ценность. Вы не боитесь попасть в лапы работорговцев?

— Работорговля одна из самых мерзких вещей в этом мире, — с какой-то горечью произнес Марат. — Но мы свободные люди и никогда не будем рабами.

— Вас могут заставить.

Мужчина отрицательно покачал головой.

— Не могут. Мы лучше умрем.

— Звучит впечатляюще, но я боюсь вы не представляете на что способны работорговцы. С вами есть дети?

— Нет, мы никогда не берем с собой в путешествие детей.

— Ну с вами женщины. Что если им приставят нож к горлу, как вы поступите тогда?

— Мы будем сражаться и умрем вместе с нашими женщинами.

Кит посмотрел на мужчину.

— У вас есть оружие? — Спросил он.

— Охотничьи ножи и луки.

Девушка внимательно глядела на Марата. Она пыталась понять действительно ли он сделает это.

— Значит вы не просто блаженные паломники и способны защищаться? — Поинтересовалась она.

Марат слабо улыбнулся.

— Наша жизнь это свобода. Свою жизнь мы будем защищать. Как умеем.

— Один мудрый человек, мой учитель, мне однажды сказал. В жизни человек должен постигнуть три искусства. Искусство защищать себя. Искусство быть свободным. И искусство любить. И именно в такой последовательности. Чтобы быть свободным, человек должен уметь защищать себя и свою свободу. А чтобы любить по-настоящему, человек должен быть свободным.

— Я запомню это, — серьезно сказал Марат. — И на какой вы сейчас стадии? — Он кивнул на меч. — Защищать себя вы наверно уже умеете. Значит сейчас вы учитесь быть свободной?

Минлу улыбнулась и покачала утвердительно головой.

— Я думаю, что да.

Кит потянулся, вытягивая передние лапы, и широко зевнул, оттопырив длинный розовый язык. Мужчина как завороженный наблюдал за этим.

— И все-таки, мне кажется ваша жизнь была бы проще, если бы вы носили одежду, — неторопливо проговорил пес.

— Позволю себе не согласиться с вами, — вежливо возразил Марат. — Проще делать так как хочется. А мне хочется не обременять свое тело кусками тканей и шкур.

Кит посмотрел на него.

— В конце концов вы же тоже голый, — с улыбкой произнес Марат.

— Никогда не думал об