Шрифт:
Закладка:
Суора холодно взирала на него с высоты своего местоположения. Её надменный взгляд сейчас был скорее просто соблюдением формальных правил общения между сословиями, чем искреннее презрение потомственной аристократки к безродному трактирщику.
— А почему «Одинокий пастух»? — Равнодушно поинтересовалась она.
— О, госпожа, есть одна красивая местная легенда. Когда-то давно здесь жил молодой пастух по имени Фаравель…
Молодой женщине моментально стало скучно.
— Достаточно, — сказала она и Громми Хаг тут же умолк.
Суора легко и умело спрыгнула с коня. При этом действии возникший поток воздуха донес до чувствительного носика гордой аристократки то легкое амбре, которое она источала сейчас. Запах прокисшего пота немытого тела, вперемешку с лошадиным потом и запахом кожаной одежды, приукрашенный чудным ароматом драгоценных духов из Кен-Альдо. Задетая до глубины души этим обстоятельством, Суора тем не менее, конечно, не позволила своему смущению хоть как-то проявиться внешне.
Спокойно глядя в голубые глаза хозяина постоялого двора, она положила ладони на рукояти своих мечей и сказала:
— Я хочу получить хороший ужин и тихую, уютную комнату для сна.
— Не извольте беспокоиться, госпожа. Вы получите все самое лучшее. — Заверил прекрасную незнакомку Громми Хаг.
Но в глубине души хозяин «Одинокого пастуха» вдруг ощутил смутную тревогу. Он чувствовал, что эта высокая, красивая женщина с двумя изящно изогнутыми клинками, облаченная в идеально подогнанные под ее совершенную фигуру черные одежды из тонкой вэлуоннской кожи, нежного сукна из Кантрои и кирмианского шелка, и пахнувшая изысканнейшими духами, приготавливаемыми из неуловимых цветков Кен-Альдо, таила в себе опасность. Не то чтобы непосредственно для него или его заведения, а вообще. Он понял что ему явно хочется чтобы она поскорее уехала.
— Как долго благородная госпожа, желает гостить у нас? — Спросил Громми Хаг, всем своим лучезарным видом давая понять, что он всем сердцем желает чтоб как можно дольше.
— Я уеду рано утром, — ответила Суора.
— Как жаль это слышать, — с горечью воскликнул Громми Хаг.
— Кстати, у тебя есть хорошая, свежая лошадь?
Лицо хозяина «Одинокого пастуха» сразу поскучнело, улыбка погасла, словно задули свечу.
— Э-э…, — начал он.
— Ясно, — коротко произнесла девушка. — Тогда, будь добр, позаботься о моей.
«Будь добр» прозвучало для Громми Хага как угрожающее шипение камарты.
— Сделаем все в лучшем виде, госпожа. Выскоблим, вычистим, напоим хрустальной водой из лесных родников, накормим отборным зерном с чудесными добавками из Вэлуонна, которые придают бодрость духа и ясность ума …
— Кому?
Громми растерянно замолк, прерванный на половине своей привычной речи.
— Кому?… — Озадаченно проговорил он. — Ну, лошади.
Суора внимательно смотрела на него.
— Будет как новенькая. Домчит вас быстрее ветра, — неуверенно пробормотал он. — Тем более у вас такой добрый конь, наши крестьянские лошади не ровня ему, — быстро закончил Громми Хаг, чувствуя себя неуютно под взглядом незнакомки.
Молодая женщина раздумывала о том стоит ли пригрозить трактирщику. Несомненно он был хитрый и алчный как и большинство его собратьев по ремеслу, решила она. Но все же выглядел вполне адекватным и сообразительным, чтобы оставаться в рамках разумного и понимать реальное положение вещей и возможные последствия.
Она засунула руку во внутренний карман плаща и вынула монету.
Увидев сверкание золота, Громми Хаг онемел.
— Надеюсь у меня не будет причин для разочарования в тебе и твоем заведении, — проговорила девушка и подбросила монету в сторону хозяина постоялого двора. Тот поймал ее и крепко зажал в своем костлявом кулаке, чувствуя как грани маленького сокровища врезаются в его плоть.
Поднимаясь по ступенькам крыльца Суора вдруг пожалела о своей небывалой щедрости. Ей не было жаль монеты, но ей пришло в голову что блеск золота может толкнуть трактирщика к необдуманным поступкам и тогда наверно придется убить его. Впрочем, в этом случае жалела бы она конечно не о трактирщике, а об испорченном отдыхе.
Тем временем Громми Хаг развил бурную деятельность. Позвал своего сына, сделал большие глаза и приказал ему немедленно заняться лошадью новой постоялицы. «Как родную», закончил он, показав сначала мальчику кулак, а потом усмехнулся и показал золотую монету. После чего устремился за молодой женщиной, торопясь распахнуть перед ней дверь и рассыпаясь в уверениях, что она не найдет ни одного повода для разочарования, ни малейшего. Затем он ударился в описания достоинств местной кухни, целебных свойств местного воздуха, благонравности местных жителей и прочих прелестей местного существования.
Когда они вошли в залу, Суора бросила беглый взгляд на интерьер самого помещение, а находящихся в нем людей она не удостоила даже мимолетным вниманием. От нее естественно не укрылось, что недавно здесь произошло какое-то побоище. Развороченная стойка, поврежденные винные стеллажи, разбитые полки, заколоченные досками окна, сваленная возле дальней стены куча из кусков разломанной мебели и в конце концов замотанная голова самого трактирщика ясно говорили Суоре, что недавно здесь было мягко говоря неспокойно. Это огорчило девушку, ибо ей хотелось провести те несколько драгоценных часов, что она позволила себе выделить на отдых, в тихой и мирной обстановке.
Ее огорчение не замедлило выплеснуться раздраженным вопросом к Громми Хагу:
— Что тут случилось? Твои местные благонравные жители гуляли? Надышавшись целебного воздуха? Я, вообще, хочу побыть в покое и тишине, без созерцания пьяных дебилов, избивающих друг друга, блюющих на пол и орущих похабные песни.
— О что вы, сэви, нет. Ничего такого здесь не бывает. У меня лишь приличные люди и я забочусь о покое моих постояльцев, будьте уверены.
Они вдвоем подошли к стойке.
В зале было около двух десятков людей. В основном шинжунцы, сопровождающие караван фургонов. В подавляющем большинстве это были мужчины и все они с интересом разглядывали надменную прекрасную особу, осчастливившую их своим появлением.
— Проведи меня в мою комнату. — Приказала она. — Я хочу побыть одна. Ужин подашь туда.
— Как будет угодно, вашей милости, — вежливо ответил Громми Хаг и показал на дверь, ведущую из залы в коридор с номерами. — Прошу вас.
Девушка величественно проследовала в указанном направлении.
Однако прежде чем она вышла из помещения от одного из столиков донеслось:
— Зачем же такой красотке скучать одной? Садись к нам, красавица. Уж мы сумеем тебя развеселить.
Суора замерла.
Громи Хаг с неудовольствием посмотрел на молодого человека с симпатичным круглым лицом с тонким налетом черной щетины. А затем с тревогой на прекрасную незнакомку.
Девушка развернулась и медленно, вызывающе раскачивая бедрами, приблизилась к говорившему. За его столиком сидело еще трое мужчин, но на них она не обращала внимания. Взгляд её
