Глава 61. Разговор по душам

Экспедиция на поиски Ксардаса и её последствия так поглотили меня, что совсем не оставили времени встретиться с друзьями. Если с Диего и Лестером я успел хоть немного поболтать, то Горна и вовсе ещё ни разу не видел после того, как стал магом. Из-за потери памяти это меня едва ли беспокоило, но после возвращения былых воспоминаний мне стало не хватать прямодушной искренности и чопорных шуток здоровяка. Так или иначе, именно Горн подтолкнул меня встать на путь колдовства: если бы не его удивление эффекту моих свитков во время освобождения Свободной шахты, я бы вряд ли задумался над тем, что наделён магическим даром.

Пока я развлекался прогулками по горным тропам, ходил по орочьим следам, приятно беседовал с големами и наведывался в гости к самым могущественным людям в колонии, мои друзья вели более обыденную жизнь и уже успели облюбовать уютное местечко на берегу реки, которое так удачно нашёл Диего. На очередную встречу меня позвал Лестер. В последнее время он бывал в замке с завидной регулярностью и, в отличие от Диего, не боялся подходить к магам. Торговля болотной дурью шла настолько успешно, что теперь заплечный мешок Лестера после сделок выглядел вдвое объёмнее, чем в первый раз.

Предприимчивый Бартолло заказывал больше, чем требовалось рудным бароном, и излишки продавал стражникам, имея с этого неплохой барыш. В результате, половина людей Гомеза уже подсела на траву, а вторая половина остерегалась её пробовать лишь потому, что поговаривали, будто она плохо совместима с алкоголем. Не все были готовы отказаться от выпивки ради какого-то непонятного курева, однако зависимых становилось всё больше. Кроме как у Бартолло, дурь всегда можно было купить у послушников Братства, ошивавшихся во внешнем кольце лагеря. Когда бароны стали сотрудничать с сектой, на её членов больше не было гонений. Единственное ограничение, которое на них налагалось – запрет на агитацию.

В последнее время начали ползти устойчивые слухи, что жизнь на болотах становится всё лучше с каждым днём, что там не нужно горбатиться в рудниках, раздают бесплатное курево и ничего не требуют взамен, кроме как веровать в спящего бога, слушать проповеди и молиться. Естественно, находилось достаточно желающих проверить так ли это на самом деле. Гомез, не будь дурак, тоже предпринял ответные действия – приказал своим людям распускать ложные слухи, что ушедшие в Братство пропадают и, возможно, даже приносятся в жертву. Кроме того, стражникам на входе запретили впускать обратно в лагерь сбежавших на болота рудокопов. Да и сами они не спешили возвращаться, потому как дорога между лагерями шла вдоль леса, полного хищных зверей. Всё это привело к тому, что о судьбе ушедших в секту можно было узнать лишь от послушников, торгующих в лагере. Самих же отважившихся уйти никто не видел, что так или иначе питало миф об исчезновениях.

Благодаря таким простым мерам отток рудокопов снизился – люди просто не знали кому верить и боялись рисковать. Как говорится, лучше синица в руках, чем журавль в небесах. Осуждённых из-за барьера присылали с завидным постоянством и, в итоге, в колонии установилось шаткое равновесие: количество сбегающих в Болотный и Новый лагеря с лихвой покрывалось новоприбывшими, а учитывая периодические нападения ползунов, обвалы в шахтах, смерти от болезней, убийства и прочие бедствия, население колонии в целом практически не росло, да и слабо менялась численность лагерей.

Замысел магов воды и генерала Ли во многом оправдал себя. Часть заключённых смогла, действительно, начать новую жизнь на рисовых полях и, если не брать в расчёт некоторые тонкости местной жизни, их быт мало чем отличался от быта обычных крестьян Миртаны. Те, кому не нашлось места на поле, или чей темперамент не позволял вести мирную жизнь, примыкали к «ворам» Ларса, промышляя охотой и грабежом. Совсем конченые головорезы вовсе не ужились в цивилизованных поселениях и обосновались где-то в горах на севере. Из-за них была масса проблем, так как большую часть совершаемых ими налётов Гомез, не раздумывая, приписывал Новому лагерю. К счастью, шпионы чаще всего развеивали иллюзии рудного барона по этому поводу, и лишь это удерживало хрупкое перемирие.

Как я уже упомянул, Лестер позвал меня на дружескую встречу. Место было удобным во всех отношениях, особенно для меня, ибо располагалось совсем рядом с пещерой Кавалорна, куда вёл мой камень телепортации. Благодаря этому я мог ненадолго отлучиться из замка, встретиться с товарищами и вернуться обратно. Для остальных дорога была более утомительной – особенно для Лестера. Но и у него часто были дела в Новом лагере, куда он мог отправиться вместе с Горном сразу после встречи.

Я прибыл на место ровно в полдень, как и было назначено. Вечером встречаться не хотелось, потому что моё позднее отсутствие, в отличие от дневной прогулки, могло вызвать подозрения Корристо, а рассказывать про друзей мне совсем не хотелось – учитель не одобрит, что я поддерживаю отношения с осуждёнными преступниками. Когда я подошёл, Диего сидел у всё никак не разгорающегося костра.

– Хоть кому-то знакома пунктуальность, – улыбнулся следопыт.

Не уверен насчёт Лестера, но, пожалуй, не умеющий даже читать Горн, едва ли знал значение такого длинного слова. Я не стал говорить это вслух, чтобы не показаться заносчивым, лишь улыбнулся и поздоровался в ответ.

Из-за ночного дождя дрова отсырели и никак не хотели вспыхивать, горела лишь аккуратно собранная призраком берёзовая кора. Я не удержался, достал руну и сфокусировал огненный шар в центре сложенной из поленьев конструкции. Дерево зашипело – жар раскалённой плазмы вмиг выпарил из него воду и через несколько секунд огонь взметнулся ввысь яркими всполохами.

– Ну что это такое! – заворчал Диего, – опять ты балуешься! В таком темпе всё прогорит быстрее, чем наши друзья успеют дотащить сюда свои ленивые задницы. Между прочим, я эти дрова всю дорогу собирал.