Шрифт:
Закладка:
— Шарль, унесите бокал.
— Да, месье. — Дворецкий не успел повернуться, как инспектор поймал его за локоть и неуверенно забрал свою выпивку.
Уф, я уж на мгновение подумал, что он действительно изменился.
— Сэр, — очень неторопливо начал Лис, выдержав гневный, пробирающий до костей взгляд инспектора, — поверьте, мы с Гавкинсом ничего не хотели от вас скрывать, но времени было досадно мало. Если за домом следили, а это почти наверняка так, то любой из нас, предпринявший попытку хотя бы заговорить с дежурным констеблем, а то и пытаясь передать для вас записку в Скотленд-Ярд, был бы гарантированно замечен! Тогда все труды насмарку.
— Как вы это провернули?
— Майкл сделал устройство для компактного слабенького взрыва, которое активировал лично сержант, прикрепив его к крыше кеба изнутри. Сам Гавкинс в общей суматохе и клубах дыма скользнул в канализационный люк на перекрёстке. Он ловкий парень, должен признать, и у него стальные нервы.
— За сержанта! — Хаггерт поднял бокал. — Куда вы его спрятали?
— Со всем моим уважением, инспектор, об этом не знает даже мой секретарь. Тайна, известная двоим, уже перестаёт быть тайной, а вы хотите, чтоб я раскрыл её третьему.
— Проклятье.
— И не говорите, сэр, — зачем-то вставил я. — Представляете, мне-то как обидно?
На меня посмотрели, как на внезапно заговорившую блоху, но на этот раз оно меня как-то не особенно задело. Возможно, я всё-таки научился некоторой французской беспечности от малышки Кристи или действительно стал несколько уверенней в себе? Возможно, и то и другое…
Видя, что взглядами меня не проймёшь, мистер Хаггерт спокойно протянул пустой бокал дворецкому, который в свою очередь мгновенно долил ему вторую порцию.
— Вы должны ввести меня в курс ваших планов, Ренар.
— Что ж, почему бы и нет? — без особого энтузиазма согласился мой учитель. — В конце концов, чтобы взять банду, нам понадобится помощь всей полиции Лондона.
— Скотленд-Ярд в вашем распоряжении.
— Благодарю, сэр. Время действительно поджимает. Ваша записка при вас? Будьте добры, дайте её Майклу для сравнения.
Даже беглый взгляд позволил судить о том, что все три (записки Гавкинса у нас не было) текста были абсолютно идентичны.
— И более того, — чуть сощурился Лис. — Они написаны одной рукой. Я бы отметил также пару едва заметных пятен, словно бы писавший редко моет руки. Или же…
— Часто пачкает их, — догадался я.
Мистер Хаггерт сделал большой глоток и покосился в мою сторону уже с уважением.
— А кто приносит нам письма, оставаясь при этом незамеченным?
— Почтальон, — в три голоса пропели мы с инспектором и дворецким.
— Браво, джентльмены, — поаплодировал нам мой учитель. — Теперь лишь остаётся выяснить, из какого отделения почты были отправлены эти таинственные математические письмена? И в этом смысле помощь полиции, несомненно, будет бесценной.
— Была бы, — важно поправил его наш гость. — Мы, конечно, звёзд с неба не хватаем, но такая простая мысль, как выяснить, откуда было отправлено письмо, пришла мне в голову ещё вчера. Это маленькое отделение за Чаринг-кросским вокзалом.
— Инспектор, я сражён в самое сердце! Уверен, что уж теперь мы точно сумеем поймать негодяев! — возбуждённо воскликнул месье Ренар, вставая с кресла. — Мальчик мой, — сказано уже было тише в сторону, и только мне, — отметь, что следы вновь ведут нас в Чаринг-Кросс. Подозрительный райончик, не находишь?
Мне оставалось только кивнуть, мои руки были заняты блокнотом и электропером.
Честно говоря, если считать всё: вокзал, больницу, прилегающие улочки, ряд частных лавочек — то да, Чаринг-Кросс был довольно людным и шумным районом, хотя лично я вряд ли назвал бы его таким уж криминальным. Тот же ночной Сохо, к примеру, гораздо страшнее.
Да и вообще, Лондон же, как большой муравейник, стоит на отдельно взятом острове. Со всех сторон море, бежать некуда, но благодаря нашим либеральным законам и продажности ряда лордов именно сюда съезжаются со всего мира преступники всех мастей. Поговаривают, что даже правительство Великобритании покрывает их, если они щедро финансируют казну королевства.
За что нас частенько критикуют в Организации Объединенных Народов и Наций, но поделать ничего не могут — все мы с молоком матери впитали в себя единственный девиз: Британия превыше всего! Даже мой учитель бессовестно этим пользовался, когда в интересах дела ему надо было изобразить из себя пламенного патриота. В остальных ситуациях он был скорее беззаботный француз, чем чопорный англичанин.
Инспектор покинул нас примерно через полчаса, заручившись обещанием Лиса держать его в курсе всех перипетий сюжета. Месье Ренар в свою очередь выбил у высокопоставленного гостя слово профинансировать полный ремонт кеба Фрэнсиса.
Когда дверь за сэром Хаггертом закрылась, я обернулся к наставнику:
— Мне брать с собой электрическую дубинку?
— Глупый вопрос.
— Я так и подумал.
— А почему ты вообще решил, что мы должны куда-то выходить?
— Потому что я немного знаю вас, сэр, — кротко вздохнул я. — Ну и, между нами говоря, Шарль за вашей спиной уже снимает с вешалки ваш плащ и цилиндр.
Лис улыбнулся широкой и хищной улыбкой как равный равному, показывая все великолепные зубы, вовек не знавшие услуг стоматолога.
— Иногда у тебя получается дерзить, мой мальчик. Но не увлекайся этим.
— Да, сэр. Простите, сэр.
— А в остальном ты прав. Жутко хочется отправить хоть какую-нибудь телеграммку с Чаринг-кросского почтового отделения. Идём!
Когда вышли на улицу, вооружённые и готовые ко всему, Ренар остановил кеб, управляемый чёрно-коричневой лошадью. Честно говоря, я просто не знаю, как иначе описать масть кебмена. Но не чисто вороной, это точно.
— Салам, брат! — на совершенно незнакомом языке приветствовал нас возница. — Куда, э-э, жэлаэм, э?
— Чаринг-кросский вокзал, — обозначил месье Ренар.
— Э-э, дорогу покажэшь? Я в Лондонэ нэдавно, э…
— Да твою ж мать, — с чувством выругался мой наставник, но сел в кеб, и после уточнения маршрута мы покатились по улицам под распевное в гласных:
А он бродягэ, по жызни халастой,
Эму не нада клетка золотой.
Ах, эти роды, гидэ типэрь покой,
Как я, мужчина, стал тибе жэной?!
Видимо, вот это и должно было называться кавказским шансоном…
Не знаю, как у меня перепонки в ушах не лопнули, пока мы добрались до места. Когда текст песни заканчивался, бодрый кебмен простодушно начинал её заново, два или три раза повторяя припев. Ещё немного, и я сам стал бы
