– А мы сами их посадим… куда надо! – пригрозил кожемяка Злобка.

В тот же вечер возле Ратных домов собралась недружелюбная толпа. Любители пива побоялись мимо нее идти привычной тропой, а из толпы в ворота дома, где сидели немцы, полетели камни. Друзья отца Теодора сбегали к воеводе, живо явились отроки верхом, с щитами и копьями, оттеснили толпу и велели убираться прочь.

Толпа разошлась, однако ночью жители Ратных домов проснулись от запаха дыма и угрожающего треска. Под самой дверью снаружи пылала куча хвороста и соломы. При попытке открыть дверь и выйти пламя метнулось внутрь, и дверь снова захлопнули. Торговые гости из других домов, вооружившись жердями, разбросали костер, залили огонь; к счастью, соломенная кровля не успела загореться, да и дверь после вчерашнего дождя была сыровата.

Однако ясно было, что Оттоновым послам грозит нешуточная опасность.

– Ко мне Рихер приезжал, жаловался, – рассказал Святослав, сам явившись к матери посоветоваться. – Озлобился на них народ со страху. Христовых людей боятся.

– Слава Царю Небесному, обошлось! – Встревоженная Эльга перекрестилась. – А если бы костер побольше сделали, под всеми стенами разом? На крышу набросали бы огня? Сгорели бы у нас Оттоновы послы в угольки, как с ним объясняться потом?

– Я вот велю отрокам в засаду сесть и тех удальцов подстеречь! – пообещал Святослав. – Хотя это, Свенельдич, твоя забота.

– Я и займусь, – кивнул Мистина. – Только думаю, тут не засаду нужно. Если тех удальцов хватать, народ скажет, князь и воеводы руку злодырей держат против нас. Только больше озлобится, на наших христиан кидаться начнет.

– Как тогда, при Олеге-младшем, – пробормотал Острогляд.

– Сперва Станимиру ворота подожгут, а потом как бы и сюда не добрались, – озабоченно сказала Эльга. – Мятеж ведь как пожар – дай вспыхнуть, потом не уймется, пока все не выгорит, что может гореть.

Святослав нахмурился. Главной христианкой Киева была его мать, и при всех их размолвках он вовсе не желал, чтобы ее двор сгорел, как церковь Софии. После того пожара и страшной гибели отца Ставракия Святослав был уверен, что новых греческих папасов можно не ждать, и, успокоенный, не желал вреда своей матери.

– Убрать бы немцев покуда из Киева, а там все и забудется, – предложил Мистина.

– Ну а куда ж их уберешь? К хазарам в это лето никто не едет.

– Поблизости куда-нибудь в тихое место. В Вышгород… нет, лучше в Витичев. И отсюда подальше, и крепость там надежная. Тормар – человек толковый, там им будет безопасно. Я пошлю отрока его предупредить и спроважу их поскорее.

– Ну, как знаешь. С Оттоном это твои, матушка, дела.

Святослав поднялся, собираясь уходить. На полпути к двери обернулся и помедлил.

– И правда, что-то мрецам покоя не дает, – обронил он. – Прияне вчера ее бабка, Рагнора, во снях являлась.

– И что же? – Эльга раскрыла глаза.

Всем было ведомо, что молодая княгиня пыталась вопрошать дух своей бабки, но та до сих пор не желала отвечать.

– Сказала Рагнора, к Перунову дню Хилоусов меч будет у меня.

По избе пролетел изумленный крик, боярыни и служанки всплеснули руками. Святослав остановил пристальный взгляд на лице Мистины.

– Сдается, это не мне одному послание. Тебе тоже. К Перунову дню или я его получу, или…

– Было бы лучше, если бы старая госпожа Рагнора прямо сказала, где он сейчас, – спокойно ответил Мистина.

– Ты этого хотел бы? – с явным недоверием спросил Святослав.

– Истовое слово, хотел бы. Одни беды от него: то появился из ниоткуда, то исчез в никуда!

– В никуда?

– У меня его нет, если ты об этом! – прямо ответил Мистина и коснулся сначала рукояти скрама, потом лба и глаз.

Клятву на оружии ни один рус не даст напрасно, и Святослав слегка переменился в лице. Но он не мог сразу отступить от своих слов и даже мысленно оправдать Мистину.

Ничего не ответив, князь вышел. Без него разговор не сразу возобновился; женщины испуганно переглядывались.

Торлейв молчал, стараясь держать на лице то же встревоженное выражение, но сердце согрела тайная радость. Мистина сделал шаг, который дал ему возможность принести клятву, не обманув; Прияслава сделала свой. К Перунову дню госпожа Рагнора посетит внучку еще раз и скажет больше…

Но вместо старой колдуньи, которой он никогда не видел, перед Торлейвом обрисовалось лицо молодой княгини: ее ясные серые глаза, темные брови-стрелы, приподнятые к вискам, яркие губы… Она выполнила его просьбу, делом подтвердила их уговор. Взмыла в душе волна горячего чувства к ней, принесла мысль о поцелуе… Но одновременно с этим желанием Торлейв так же ясно осознал и его несбыточность. Прияна – женщина честная и строгая. Она хранила верность Святославу даже в то время, когда он сам вырыл между ними пропасть. Давать волю таким чувствам – напрасно мучить себя. Эти тлеющие искры нужно затоптать, пока не обрели силу и не вырвались буйным пламенем, что уже неподвластно человеческой силе. Но это тепло в груди несло такую отраду, рисовало воображению какое-то иное царство, где нет никаких Святославов, а только они вдвоем…

* * *

Попрощавшись со старшей княгиней, Мистина с бережатыми поехал к Ратным домам. Там опять толпился народ, но кияне не подходили близко, разглядывали следы разбросанного костра и закопченную дверь. При виде воеводы смутьяны и вовсе пустились бежать, попрятались в роще.

Арне и Бергтор вошли первыми, кивнули немцам, осмотрели дом. Арне уже хорошо знал это место – ему приходилось искать здесь улики после смерти отца Ставракия. Помня об этом, немцы встретили его особенно недоверчивыми взглядами.

– Будьте живы! – приветствовал их Мистина, когда наконец вошел сам. – Я к вам, чтобы к себе не вести вас через город – того гляди, камнями закидают по дороге.

– Добрый день и тебе, – не слишком дружелюбно ответил Рихер. – Мы рады, что тебя заботит наша безопасность и ты даже дал себе труд нас посетить. Мы могли сгореть заживо в прежнюю ночь. Не об этом думал господин наш Оттон, когда доверял вам помощь в самом важном деле…

– Не повезло вам! – посочувствовал Мистина, садясь к столу. – Грека нашего какие-то бесы клятые зарезали, ётун им в рот, а теперь на вас, невинных людей, шишки сыплются. Но князь не желает вам погибели напрасной. Пока все не уляжется, надо вам из Киева убраться ненадолго. Мы вас в надежное место переправим – в Витичев, это наша крепость ниже по Днепру. Там воевода – человек надежный, я его предупредил, он вас устроит. Туда слухи об этих жабьих делах не дошли, там спокойно.

– А