Когда прием закончился, восемь небожителей, один за другим, оседлали благовещие облака и поплыли в сторону материка Ин-чжоу (один из островов, где проживали даосы-бессмертные). Когда они добрались до берега Восточного моря, оказалось, что водная стихия разыгралась не на шутку. Огромные волны с белыми бурунами вздымались так высоко, что их вершины даже трудно было разглядеть. И тут вдруг раздался оглушительный звук; воды как бы расступились, обнажив на некоторое время дно, и все увидели огромный дворец из золота и яшмы, принадлежавший Царю-дракону. Небожители ахнули:

— Эти хоромы в десять раз больше, чем наш остров Ин! Ни на небе, ни в море второго такого не сыскать!

Люй Дун-бинь пьяно заявил:

— Я давно слышал о нем, а сегодня впервые увидел собственными глазами. Так неужели же я не воспользуюсь случаем и не отправлюсь в гости?!

Хань Чжунли тут же возразил:

— Говорят, Царь-дракон — широкая натура. Он чрезвычайно храбр и отчаян. Но в то же время он иногда ведет себя чересчур самоуверенно, а порой и просто зазнается. Говорят, он любит гостей, но при этом требует неукоснительного соблюдения определенных правил, а если их нарушают, гнев его не знает границ. К чему нам неприятности? Мы все выпили несколько лишних чарок; случись сказать что-то невпопад, мало ли что может произойти…

Тхе-гуай Ли тут же высказал свое мнение, выпучив круглые глаза:

— А я ничего не боюсь и считаю, что мы вполне можем следовать своим желаниям. Мы — знаменитые восемь небожителей, почему мы должны бояться какого-то дракона? Вы что, смеетесь?

Остальные призадумались, не зная, чью сторону принять. А Тхе-гуай Ли продолжил:

— Я бы еще понял, если бы у него были большие, острые, костяные рога; а то ведь так себе, всего лишь маленькие, мягкие рожки-наросты на голове. Я не боюсь! Готов ему их обломать!

Хань Чжунли холодно усмехнулся:

— Стоит тебе раскрыть рот, как изо рта реки-потоки льются, морскому проливу далеко до тебя! Но в пословице говорится, что о человеке трудно судить по его словам, пусть даже он произнесет их не меньше десяти тысяч. Я предлагаю всем вернуться домой подобру-поздорову.

Ли Тхе-гуай вспылил; наморщив выпуклый лоб, он заявил:

— Ты хочешь доказать мне, что дважды два — четыре, а трижды семь— двадцать один! Но я не желаю слушать прописные истины! — И он ударил по набежавшей волне кривой клюкой, которая наверху заканчивалась вырезанной головой дракона. При этом волшебная клюка вдруг превратилась в узкий, длинный челн с головой дракона на носу, и эта лодочка, как стрела, выпущенная из лука, рассекла воды моря и понеслась вперед, унося своего хозяина все дальше и дальше.

Опасаясь, как бы с Ли не случилось какой неприятности, Хань Чжунли тоже бросился вслед, при этом он сел, сложив ноги калачиком, на даосский барабанчик. Еще некоторое время были видны его обнаженные надутый живот и жирные груди, но вскоре он зажмурил глаза, спасаясь от соленых брызг, и полетел на волнах, гонимый ветром с большой скоростью, прямо ко дворцу Царя-дракона.

Третьим был Чжан Го-лао, которого очень легко выделить среди остальных по его белым, длинным, висячим усам и бороде. Он взгромоздился на лохматого ослика задом наперед и с криком "дэр-ду, дэр-ду!" ударил того каблуками в живот. Взлетела плетка, и ослик зацокал копытцами по воде, как по обычной дороге: "цха-цха-цха "

Изящный, красивый Хань Сян-цзы, слегка захмелевший и оттого особенно романтически настроенный, приложил к своим нежным устам дудочку и стал слегка дуть в нее, еле заметно прикасаясь пальцами к отверстиям. Дивные звуки растворились в пространстве, достигнув девяти небесных слоев. При этом морские девушки, очарованные, опьяненные волшебной мелодией, закружились в танце. В морской стихии образовался коридор, и девушки, нежно поддерживая Ханя, понесли его, танцуя, вперед.

Хэ Сень-гу с волшебной корзиной за спиной очаровала морских жителей женского пола другим способом. Известно, что в той корзинке ароматнейшие растения всех цветов и оттенков, какие только есть на знаменитой горе небожителей Кхунь-лунь. А какая женщина может остаться равнодушной к пленительным запахам? Естественно, жены, наложницы и дочери самого Царя-дракона, а также их прислужницы, креветки да рыбки, сначала, было, оробели, а затем, осмелев, бросились вылавливать из воды свежие цветы. Они прикрепили цветы к прическам и стали еще краше.

Хэ Сень-гу было не жаль цветов, брошенных в море. Ведь известно, что сколько ни вынимай из волшебной корзиночки, растений не станет меньше. Радостные и оживленные морские жители соорудили "цветочный паланкин" и понесли в нем Хэ Сень-гу прямо во дворец.

Люй Дун-бинь держал в руках даосскую метелочку и выглядел очень впечатляюще. Именно он затеял это путешествие, так что пора было и ему отправляться к морскому дракону. Он вынул из-за пояса желтую, гладкую тыкву-горляночку, встряхнул ее пару раз и открыл крышку. Тонкой струйкой стал выплывать волшебный туман, затем он сформировался в кудрявые разноцветные благовещие облака, на которых обычно передвигались бессмертные. На облаках образовалось сидение из лотоса, и Люй, удобно расположившись и скрестив ноги, полетел вперед, как на воздушной лодочке.

Родственника императора Цхао Го-цзю часто изображают с дощечкой для записи приказов. На этот раз в руках у него были китайские кастаньеты из звонкого бамбука, гладкие и блестящие, будто намазанные маслом. Он отбивал ритм и напевал известные лишь ему старинные мелодии.

Его "выступление" особенно понравилось древним черепахам, морским чиновникам-ученым. Они кивали в такт головами, и им хотелось одного: чтобы эта музыка звучала вечно. Поэтому они подплыли поближе, подставили свои спины и понесли на себе Цхао Го-цзю неожиданно быстро, рассекая ветер и волны: в воде черепахи намного проворнее, чем на суше.

Остался на берегу лишь Лань Цхай-хэ. Он не торопился, однако и медлить не стал. Осторожно опустил на волны нефритовую пластину, и при этом она заиграла-засверкала серебристыми лучами. Нежно касаясь воды, пластина заскользила по волнам, унося последнего небожителя во дворец.

А в это время Царь-дракон восточных морей, потягивая вино, зорко следил-патрулировал выпученными глазами. Он умел замечать все, и от его взгляда не укрылось бы ничего ни в одном из четырех направлений. Его зрачки засекли восьмерых небожителей, которые, используя свое волшебство-мастерство, направлялись к нему. Услышав музыку и шум, дракон заскрежетал зубами: