по зад, отправляя его домой, а излишков энергии при этом хватит, чтобы установить устойчивый канал между планом демона и этой Землей. Со всеми вытекающими последствиями, включая и прекрасно обоснованное опасение Эйлакса о том, что такого резкого путешествия назад он банально не переживет. При этом, в точках «отправки» и «прибытия» демона скорее всего произойдут бы очень большие разрушения. Взрыв, пробой, портал.

Хуже всего было то, что Эйлакс быстро выяснил, что любая его попытка выйти из сонного транса или пообщаться со мной влечет за собой постепенную потерю хрупкого равновесия. Вчера же из-за стайки молодых балбесов я серьезно психанул, запустив резонанс… и сам же его погасил, внезапно продемонстрировав способность выпускать из себя Тишину. Не просто погасил, кстати, а полностью откатил уходившую в перекос до этого систему, подарив нам обоим возможность изредка общаться.

Радость-то какая! На фоне того, что я внезапно перестал чувствовать себя неуязвимым? Да утешение из утешений! Махнулся не глядя!

Нет, конечно, если я обкушаюсь снотворным, отойдя в мир иной медленно и печально, то мы с Эйлаксом разойдемся как в море корабли, каждый улетев по своим делам… только вот я не собираюсь этого делать!

В голове у меня что ночью, что сейчас творился полный сумбур. Я пропустил через свою суть немного Тишины, заставив стоящего рядом Евгения нешуточно встревожиться и завертеть головой, а сам спросил своего «соседа»:

— «Зачем ты дал мне неуязвимость в Йошиваре?»

— «Это был уже мой эксперимент» — немедленно ответили мне. Я услышал за словами нервный смешок, — «Хотел узнать, можем ли мы уменьшить резонанс, если ты пропитаешься моей силой. Согласись, сложно жить в обнимку с бочкой взрывчатки, зная, что ты не владеешь ситуацией»

— «Ты явно тогда не нервничал»

— «Я был в сознании приблизительно на пять процентов».

— «Эксперимент провалился?»

— «Да. Баланс сместился. Когда у тебя начались эмоциональные перепады, я приготовился к болезненному полёту домой. Но ты умеешь удивлять. Так привязаться к бессмысленному сну в глубине пустоты, чтобы спроецировать ощущения в реальность?»

— «Не уверен, что это проекция»

— «И я».

В парке после занятий засели вдвоем с Иеками. Я курил и пытался привести разрушенные жизнью шаблоны хоть к какому-то знаменателю, а Рейко сидела, ела купленное у мимопробегавшей с лотком кицуне мороженое и хвасталась своими дипломатическими успехами.

— Ты, Ариста, только стреляешь и рискуешь. А я — молодец! Всего-то сказала пару вещей — и теперь от нас почти все отстанут! — хвастливо заявляла она, — Учись решать проблемы без крови!

— Поделись же со мной мудростью, о умнейшая и прекраснейшая, что же ты сделала? — спросил я, даже почти без сарказма.

— Ко мне снова подошли… несколько мальчиков, — посерьезнела кроха, выбрасывая палочку от мороженого в урну и рыская по сторонам взглядом в поисках предприимчивой кицуне, — Я не стала им объяснять, насколько низко для них пытаться вести переговоры с заложницей. Ведь им же, по сути, терять нечего, да, Ариста?

— Кроме чести и достоинства… вроде бы да, — протянул я, — В академиях Гаккошимы же учатся не самые знатные?

— Не самые, — согласно кивнула Рейко, — Это я им и сообщила. Официально. «Алистер Эмберхарт — единственный студент с острова Гаккошимы, за которого я выйду замуж». Эффект был хорош! Странно, что они сами об этом не догадывались.

— Почему не догадывались? — лениво возразил я, рассматривая противоположное от нас дерево, на ветке которого дремала невидимая с земли, но видимая сидящим сверху вороном Момо, — Те, у кого есть хоть немного мозгов, это поняли с самого начала. Нам достались лишь торопыжки и мечтатели. Но ты все равно большая молодец! Правда… тебя за это возненавидят.

— Меня это не касается! — сердито рубанула рукой воздух вертящаяся на месте коротышка, определенно жаждущая еще мороженого, — Пусть хоть обненавидятся! Но ты — бери с меня пример! Словами многое можно решить!

Рейко забавно надулась от шуточной важности, весело блестя глазищами. Посмотрев на это дело и поумилявшись, я решил раскрыть ей один из второстепенных планов, старт которым собирался вскоре дать.

— Помнишь, как я готовился к «дебатам», на которые меня звала Эми Арай? — спросил я девчушку и, дождавшись утвердительного кивка с её стороны, продолжил, — Так вот, набранные материалы у меня остались, я собираюсь использовать их в…

— А! Вот вы где! — радостный возглас перебил меня на середине фразы, — Я вас везде ищу!!

К нам быстрым шагом направлялся не кто иной, как сама Омори Чика. Умница, красавица, будущий пилот СЭД-ов Японии, чемпионка по уровню контроля внутренней энергии всея империи. Улыбалась она так, что я тут же подобрался, отодвигая на задний план все свои сомнения и тревоги. Так улыбается крокодил заднице неосторожной газели. Так улыбается менеджер банка рассеянной и доброй бабушке. Так улыбаются студентки из окна женского общежития при виде очкарика с авоськой сосисок.

Чтобы ни было на уме у этой девушки, которую Иеками Рейко случайно потеснила с места «самой желанной невесты Гаккошимы», я уже очень хотел сказать «нет».

Не получилось. Если вас приглашают на легкий ужин в компании господина Исаму Таканобу, выразившего озабоченность вашими же проблемами, то ответ «нет» не предусматривается. Младший брат императора, снизошедший до неформальной встречи с тремя студентами академии — совсем не та персона, которую можно проигнорировать без последствий.

Про самого Исаму я знал прискорбно мало. Сорок четыре года, гордый носитель знаменитых родовых залысин, контролирует всё воздухоплавание на территории империи и за её пределами, когда речь идёт о японских воздушных кораблях. Лично владеет одним из крупнейших доков, позволяющих конструировать самые большие цеппелины на архипелаге. Женат, счастлив в браке, два сына, вроде бы 4-ех и 17-ти лет. Ничего за гранью «очень влиятельный человек» не наблюдалось, никаких дополнительных характеристик не прилагалось. Пришлось всё узнавать на собственном опыте.

Роскошный ресторан блистал редким для Японии имиджем — он был построен и оформлен в китайском стиле. Море красного и золотого, светильники, лампады, позолоченные барельефы в виде драконов — всё это кричало и бросалось в глаза. Я помнил по старой жизни любовь китайцев к подобному оформлению, но никогда её особо не понимал — если бы эти цвета действительно могли сверхъестественным образом привлечь богатство, достаток и удачу, то Китай бы давно бы ограбил на них весь остальной мир просто за счет своего цветового помешательства.

После передачи на руки остающимся в общем зале Шино и Момо всего своего выходного арсенала, я с грустью вздохнул о временно утраченной трости и похромал в закрытую ложу вместе с Иеками и, почему-то, Омори.

После всех полагающихся процедур знакомства и представления спутниц, мы уселись