Шрифт:
Закладка:
— Батальон, — ежеминутно кричит Логвинов, — пли!
Батальон дает залп, другой, третий. Кавалерия немного рассеялась. Поле как будто очистилось. Едва двинемся, опять туча собралась их «Ура!». Мы идем почти бегом. Лава уже близко. Несколько всадников уже почти долетают до нас. Слышны их крики и ругательства.
— Батальон, пли!
Раз, раз, раз…
Отхлынули. Справа от нас летят их тачанки с пулеметами. Пули завизжали под нами. Даем залп. Быстро-быстро бежим. Нагоняют. Наши офицеры оборачиваются и на ходу стреляют. Полковник Логвинов отстал шагов на 40. Так как был верхом, очевидно, не хотел идти впереди. Его окружило несколько всадников.
— Лови, лови бородатого! — кричали они.
— Нет, врешь, не поймаешь! — крикнул Логвинов и выхватил наган.
Два всадника повалились с лошадей, третий удрал.
— Батальон, — кричит Логвинов, — не волнуйся, стой!
Дали подряд несколько залпов. Красные уже не так гонятся за нами. Очевидно, решили, что нас взять будет нелегко. Выходим из лощины, переходим через насыпь железной дороги.
Ура! К нам приближается наш бронепоезд! Бронепоезд прошел мимо нас и открыл из своих орудий и пулеметов огонь по красной кавалерии. Мы спасены. Устали страшно. Нагнали смоленцев. Они едут на тачанках. Подсел на одну. Сидят три солдата, и стоит пулемет.
— Алексеевец? — спрашивают.
— Да!
— Ну и досталось вам сегодня на орехи!
Уже вечереет. Входим в Федоровку. На улице масса обозов. На станции гудят паровозы. Холодно страшно. Нашел наши повозки. Ночью выступили опять…
Из письма генерала А. Н. Черепова{242}: «Я был на станции Федоровка, когда на станцию подошел бронепоезд. Влез на крышу вагона, увидел маленькую отступающую колонну среди неприятельских разъездов. Приказал бронепоезду открыть огонь по разъездам. Был счастлив помочь нашей русской части. Когда пехота подошла к Федоровке, оказалось, что это были алексеевцы».
Из письма капитана Еременко{243}: «Отвечаю вам на ваши вопросы. Сообщаю, что уцелело в памяти. Из Андребурга нашему полку надлежало идти в село Богдановка на соединение со Сводно-Стрелковым полком. В Богдановке Сводно-Стрелкового полка не оказалось. Не успели мы занять позиции, как показалась конница противника. Донской полк, тоже стоявший здесь, стал отходить. Бронепоезда, стоявшие на станции, тоже ушли. Откуда-то взявшаяся батарея выпустила несколько снарядов по противнику, снялась и ушла. Потом выяснилось, что они были вызваны генералом Канцеровым для контратаки конницы противника, занявшей у нас в тылу Геническ. А алексеевцы, видимо, были принесены в жертву для общего блага. Это был конец полка. Много было порублено, много взято в плен.
Первыми начали сдаваться красноармейские роты 2-го батальона. Командир этого батальона, подполковник Абрамов, не перенес позора и застрелился. Часть 1-го батальона вывел полковник Логвинов, проявивший выдержку и большое хладнокровие.
Я в это время вернулся из разведки в Федоровку и находился при командире полка полковнике Бузуне{244}. Под ним была ранена в живот лошадь и еле-еле шла. Я бы в случае нужды мог бы и „удрать“, да как бросить командира полка? На наше счастье, вернулся бронепоезд, кажется „Офицер“, и открыл по красным огонь и тем самым спас оставшихся алексеевцев и нас с командиром полка.
В Федоровке командир полка сказал нам, что им послано донесение, что „Алексеевского полка больше нет“. Ну а дальше и писать не о чем.
В Галлиполи алексеевцев прибыло не более 100 человек. Во вновь сформированный Алексеевский полк они вошли как отдельная рота».
И. Игнатьев{245}
Последний бой 1-го Партизанского генерала Алексеева Пехотного полка{246}
В период отхода Белых Русских армий по всем фронтам Северной Таврии в октябре месяце 1920 года (14–15 ст. ст.) общие силы красных исчислялись до 130 тысяч. Со стороны нас, белых, боевых сил в Северной Таврии было тысяч 35. Нашими войсками уже были оставлены Никополь и Каховка и все естественные рубежи на реке Днепр. 1-я армия генерала Кутепова и его конница сосредоточивались у Серагоз. 2-я армия генерала Абрамова планомерно спешно отходила по железной дороге Федоровка — Мелитополь. На 1-ю армию генерала Кутепова со стороны Каховки надвигалась 1-я Конная армия Буденного, около 25 тысяч, и на 2-ю армию генерала Абрамова со стороны Никополя надвигалась 2-я Конная армия Буденного — нужно считать 25 тысяч.
Вот эту 2-ю Конную армию Буденного нашему 1-му Партизанскому генерала Алексеева пехотному полку и пришлось увидеть 15 октября (ст. ст.) 1920 года. Полк занимал позицию заслона железнодорожной станции и большого села Федоровка в 15–20 верстах на запад. В сторону фронта и флангов местность была видимая — открытая. В десятке верст слева, к югу от нас, как говорили, занимал позицию надежный Самурский пехотный полк, который недавно у Каховки прикрывал отход наших войск на левую сторону Днепра. Справа нашей позиции был хуторок, как помню, из четырех крестьянских хат, в которых размещались наши командиры и солдаты, кому была очередь обогреться, — морозы стояли десятиградусные.
Ночью я вышел из хаты. Занимался рассвет, вдали на горизонте воздух волнисто шевелился. Я доложил командиру батальона полковнику Логинову. Пошли наблюдать вместе. Было холодно и ясно, все было покрыто густым инеем.
Вдали в долине верстах в пяти увидели мы черную шевелящуюся точку, затем черную черточку; затем черных черточек становилось больше и больше. Стало ясно, что в сторону нас движутся колонны — не иначе как неприятельской конницы: воздух на рассвете шевелили горячие конские массы.
Через несколько минут полковник Логинов обсудил обстановку со старшими офицерами. Полку было приказано отходить на Федоровку в сомкнутом строю уступами побатальонно, на дистанции 200–300 шагов по глубине и по фронту. Как из-под земли выросли наши три батальонные колонны — всего человек 500. Условия передвижения в гору по
