Бюро защиты и общественные деятели из числа представителей различных профессий объединились в Общество содействия просвещению евреев России в рамках Русского освободительного движения. Они включились в юридическую кампанию за установление конституционного режима. Постоянная проблема совмещения вопросов еврейской идентичности и гражданского равноправия не позволила членам Общества создать собственную политическую партию. На выборах в Думу члены Общества вошли в ряды других партий, но все они перешли от позиции приспособления к сопротивлению, хотя и в рамках правового контекста. В годы после революции Общество привлекло к себе новое поколение молодых евреев. Оставаясь небольшой группой, они ревностно отстаивали идеал светского, но аутентичного еврейского образования в рамках закона о гражданских и коллективных правах.

В первые месяцы революции 1905 года Бунд был в центре событий. Будучи единственной еврейской революционной партией, он возглавил десятки забастовок в городах Палеи, убирал баррикады во время уличных боев в Одессе и Лодзи, собирал большие суммы денег в Соединенных Штатах и послужил образцом для других движений, которые вскоре стали соперничать с ним. Достигнув пика своего влияния благодаря Октябрьскому манифесту, оно потерпело столь же впечатляющий крах сразу после него. В ходе самых жестоких погромов, свидетелем которых была Россия, были убиты сотни людей, что вызвало шок в еврейской общине и массовую эмиграцию в Соединенные Штаты. Возникли конкурирующие еврейские организации. Наиболее активной была организация "Поале Цион" ("Трудовой Цион"), которая выступала как за международный сионизм, так и за международный класс.

Решение Бунда бойкотировать выборы в Первую Думу оказалось тактической ошибкой, поскольку большинство евреев охотно воспользовались своим правом голоса. Бунд быстро терял позиции перед своими соперниками, когда репрессивные меры правительства нанесли сильный удар по всем еврейским партиям. Число членов Бунда сократилось с 33 890 в 1906 году до 800 в 1908 году; Поале Цион рухнул с 25 000 членов в 1906 году до 300 в 1908 году1.

Революция 1905 года резко продемонстрировала необходимость единства левых сил, и Бунд ответил на это умеренными национал-автономистскими взглядами, чтобы вновь войти в РСДРП в 1906 году. Там они оставались в незавидной роли посредников в вопросах организации партии, пока революция 1917 года и Гражданская война не разорвали партию на части. Выбор у них был невелик. В борьбе за влияние на еврейские массы они считали, что их главные враги находятся справа - сионисты и Польская социалистическая партия (ППС) Пилсудского. Их тактика была разумной до тех пор, пока они боролись за выживание в ограниченном пространстве Палеи и Царства Польского. Но после 1917 года они оказались в якобы пролетарском государстве, управляемом коммунистами, которые никогда не признавали их претензий на то, чтобы представлять еврейский рабочий класс. Упраздненная как партия, ее члены вступили в Еврейскую секцию Коммунистической партии, которая до своего роспуска в 1930 году стала инструментом антисионистской пропаганды.

В Королевстве Польши русско-японская война предоставила подпольной ППС возможность проявить себя в качестве организатора общественного антивоенного движения и лидера волны забастовок в таких отраслях, как текстильная, страдавших от экономических неурядиц военного времени. Их лидер, Пилсудский, занял бескомпромиссную антивоенную, пораженческую позицию и даже отправился в Японию, чтобы предоставить себя и свою партию в распоряжение врага. Рабочие были самой боевой социальной силой в революции. Более активные в течение 1905 года по сравнению со своими русскими коллегами в Москве и Санкт-Петербурге, они продолжали свои забастовки и насильственные демонстрации в 1906 и 1907 годах на более высоком уровне, чем где-либо в империи. Студенты наиболее остро реагировали на русификаторскую политику в гимназиях и высших школах, создавая свои собственные националистические и социалистические организации, хотя часто вступали в конфликт друг с другом. Аграрные беспорядки, напротив, развивались медленнее и никогда не достигали такого уровня насилия, как в центральных районах.

Тем не менее, русские власти были глубоко разочарованы тем, что их политика натравливания православных крестьян на католических помещиков не вызвала лояльности к престолу, как они ожидали. Как и везде, требования были в основном экономическими, но поднимались голоса за восстановление польского языка в качестве языка начальных школ и местных собраний (гмин). Власти пошли на языковые уступки в польскоязычных провинциях, но не среди литовцев, которые быстро политически радикализировались. В городах и сельской местности политические партии с трудом поспевали за радикальными действиями рабочих и крестьян.

Даже после того, как Октябрьский манифест снизил напряженность в городах, проникновение социалистических агитаторов в сельскую местность усилило анархические настроения крестьянства. Распространился вигилантизм; возникли вооруженные банды; русские чиновники стали объектами убийств; и "государственная власть практически рухнула, поскольку сельские общины де-факто заменили "польскую" власть "русской"". Попытка Дмовского в ноябре 1905 года добиться автономии для Польши по образцу финнов, договорившись с графом Витте, была пресечена варшавским губернатором генералом Георгием Скалоном, который одержал верх над сторонниками жесткой линии в Санкт-Петербурге. Введение военного положения подавило предложение о польской автономии, но одновременно усилило насилие в сельской местности. Государственные репрессии подорвали уступки в отношении религиозной практики и использования языка. Более того, активное участие большого числа поляков в нелегальной деятельности создало массовую базу для будущего движения за независимость, но при этом оставило наследие политической фрагментации и межпартийного насилия, которое бросило мрачную тень на свободную Польшу, ставшую в 1918 году независимым пограничным государством.

В период после революции 1905 года российское правительство П.А. Столыпина сместило акцент в борьбе с поляками на обеспечение культурной гегемонии на Балтийском побережье и в Понтийской степи. Новая политика Столыпина была направлена не столько на русификацию Царства Польского, как это было в предыдущем веке, сколько на возведение культурного барьера между ним и Кресами. Польские образовательные общества в Вильно, Минске и Несвеже были закрыты. Законодательство требовало использования русского языка во всей внутренней переписке в восьми западных губерниях и ограничивало число поляков в земствах западного региона.109 Самой известной и спорной мерой Столыпина было отделение двух самых юго-восточных уездов Люблинской и Седлецкой губерний.

Королевства Польского и воссоздать их в качестве нового воеводства Холм (Хелм).

В Понтийской степи крестьянские волнения были сосредоточены на правобережной Украине. Крестьяне были украинцами, но в данном случае этническая принадлежность не имела большого значения для их мотивации. Их незаконная деятельность - забастовки, поджоги, рубка леса, уничтожение межевых знаков - и их требования земли и более высокой заработной платы были направлены в равной степени против украинских, русских и польских помещиков, а также еврейских управляющих имениями. Политические партии играли незначительную роль в организации и руководстве борьбой. В источниках встречаются лишь разрозненные упоминания о том, что в селах активно действовали социалисты-революционеры или социал-демократы. Наиболее заметной