говорил когда-то Дюран, затевающие войны из тщеславия, или желания заслужить награды, или из пустой жажды завоевания, или, наконец, из амбиции, то пусть знают — полковник Лоуренс стоит выше всяких страстишек, что он и доказал в свое время, отказавшись от почестей и наград за свои великие аравийские дела.

Мистер Эбенезер мог поклясться, что последние слова Пир Карам-шах произнес весьма напыщенно. В устах азиата, какого из себя разыгрывал Пир Карам-шах, подобные славословия в адрес английского полковника звучали очень выразительно.

И мистер Эбенезер смолчал, не без тревоги ожидая, что скажет Пир Карам-шах о «втором аспекте вопроса». Очевидно, речь пойдет о некоем важном средстве, всегда и везде успешно применявшемся Лоуренсом и ему подобными в Азии и Африке. Сколачивая фронт арабов против турок, тот же Лоуренс выплачивал шерифу Мекки эмиру Геджаса Хусейну сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов в месяц. После захвата арабами Акабы сумма повысилась до двухсот тысяч, а к 1918 году до двухсот двадцати пяти тысяч. Мистер Эбенезер Гипп начинал служебную карьеру счетоводом Англо-Персидской нефтяной компании в Абадане, и фунты стерлингов производили на него впечатление более сильное, нежели возвышенные рассуждения о благородной цивилизаторской миссии Британии на Востоке.

И нюх мистера Эбенезера не обманул его — речь пошла о золоте.

— Вы знаете, — сказал Пир Карам-шах, — Алимхан прислал окончательный ответ.

— Да, Сахиб Джелял уже вручил сегодня утром мне идиотское письмо.

— Я и знал, что эмир и Бухарский центр не пожелают дать Ибрагимбеку ни рупии. Мне пришлось самому снестись с Лондоном. Вы должны получить указание на сей счет.

Ничего не оставалось мистеру Эбенезеру, как подтвердить, что указания уже получены по телеграфу.

— Но с условием — вы во всем согласуете ваши действия с нами и штабом в Дакке.

— Так! Значит, мисс экономка всё-таки опередила нас. Ничего. У кого в кармане золото, тот хозяин. Раз есть золото — всё в порядке. Собственнические инстинкты извечны. Азиаты, дикари понимают или язык бомб, или язык золота. У нас в Азии всё покупается и всё продается. А там, где речь идет о купле-продаже, эмоции в сторону!

Хоть мистер Эбенезер и кивнул головой, но не всё в длинной тираде Пир Карам-шаха дошло до него. Мистер Эбенезер не отличался живостью воображения. Он не совсем понял, к чему вождю вождей понадобилось убеждать его в том, что он понимал сам и чем повседневно занимался в своем пешаверском бунгало, помимо, конечно, таких экстраординарных поручений Лондона, как превращение крестьянских девиц в принцесс.

Тихий, неприметный бухгалтер вот уже сколько лет в своем бунгало в Пешавере ведет расчетные операции. Ежегодно он раздает духовным лицам двести-триста тысяч рупий на дела благотворительности. Источник средств, по слухам, — наследство некоего очень богатого лица лахорского или пешаверского миллионера. Богач набоб завещал ревнителям исламской веры доходы от своего капитала с единственным условием — блюсти светоч исламской религии. Все получатели ссуд — тихие, молчаливые, весьма благообразные духовные наставники появляются в бунгало неслышно. Мистер Эбенезер, заранее предупрежденный по телефону, каждый раз лично отсчитывает золотые рупии или соверены. Собственноручно заносит он сумму в кожаный гроссбух и просит приложить в графе подписи личную печать получателя, а также расписаться.

Получатель произносит неясную зловещую фразу: «Смерть платит все долги», — и, подобострастно кланяясь, удаляется, столь же неслышный, незаметный.

— Вы сейчас задумались, — заметил Пир Карам-шах, — «к чему эти истины, всем известные, всем надоевшие». Про англичан говорят, что они — нация лавочников. Да, они люди расчета. И наплевать, что так говорят. В основе английского образа жизни — всегда коммерческая выгода. Союз морали с меркантилизмом — единственный, который чего-то стоит. Здесь, в Азии, англичане не ради слюнявого альтруизма. Наша обязанность соблюдать интересы британского налогоплательщика. Каждая истраченная здесь, в Азии, рупия должна дать десять рупий налогоплательщику в Англии. А по существу ничего не изменилось. До сих пор вы выплачивали соответствующие суммы по приказам эмира Алимхана. Алимхан обанкротился. Сейчас ваше дело, сэр, выплачивать суммы по моему указанию. И я прошу не вступать в объяснения с теми, кому вы будете платить. Да, на днях вы не впустили в бунгало одного дервиша.

— С него сыпались вши.

— А ведь вшивый — вождь могущественного клана. Бухгалтерия вызывает политические осложнения! В данном случае вы всего лишь бухгалтер!

— Позвольте!

— Иначе разве вы прозевали бы эту чертову принцессу? И тем лишили нас возможности воздействовать на эмирский кошелек. Вы позволили в Женеве увезти девчонку из-под носа. В чьи руки она попала? Какие это создаст осложнения, даже предвидеть трудно.

Удар на этот раз не сокрушил апоплексическую натуру мистера Эбенезера. Он только вспотел. А ведь он был близок к удару. Багровое лицо его лоснилось от обильно выступившей испарины. Даже официальные выговоры из Лондона не действовали на его себялюбивую натуру так, как нотация, которую читал Пир Карам-шах — этот спесивый индюк.

Мистер Эбенезер обладал одним свойством, которого он никому не открывал. Он имел сверхострый слух. И сейчас, стоя навытяжку перед развалившимся в его кресле Пир Карам-шахом и переживая каждое произнесенное им слово, он вдруг по чуть услышанному шороху понял, что в соседней гостиной кто-то есть. И что этот кто-то слышит каждое слово.

Мисс Гвендолен?

Неприятно. Но что же поделаешь? Однако она не стала бы вульгарно подслушивать. Просто вошла бы в кабинет. Или проклятые слуги впустили кого-то из получателей субсидий? Еще хуже. Озноб тряс несчастного мистера Эбенезера. Проще всего пойти в гостиную и узнать, в чем дело. Но здесь Пир Карам-шах. Ужасно, если департамент узнает через него о такой неосторожности. Какое разгильдяйство. Оставалось молить творца, чтобы тот, кто проник в гостиную, не кашлянул, не чихнул, не заговорил.

То, что сказал затем вождь вождей, вызвало ликование мистера Эбенезера и… ужас. Он возликовал потому, что ему вновь поручалось дело, говорившее о том, что ему по-прежнему оказывают высокое доверие. Ужаснулся — потому что «он», притаившийся в гостиной, мог подслушать самую тайную из тайн. «Подожди! Я тебе сверну шею, кто бы ты там ни был!»

В распоряжение мистера Эбенезера, — уведомил его Пир Карам-шах, — отныне поступали суммы, значительно более крупные, чем раньше, — порядка нескольких миллионов.

— Вот перечень клиентов, — вождь вождей вынул из бумажника список, — по которому вам и следует производить выплаты. Вы найдете пароль в перечне рядом с именем клиента. Охрану бунгало вы усилите. Приходится иметь дело с разными людьми. Есть среди них… гм… и разбойники.

Упоминание о разбойниках не слишком понравилось мистеру Эбенезеру. Судорожное подергивание его плеча не ускользнуло от взгляда Пир Карам-шаха.

— Да, да,