же он не питал надежд, что с донором что-то получится, и пару дней назад он ясно дал понять, чтобы они оставили поиски. Тогда его буквально довели до белого каления, и мужчина покидал кабинет брата, громко хлопнув на прощание дверью. Догонять его, слава богу, не стали, оставив, наконец, в покое. Ему просто необходимо было подумать, что делать дальше.

После той встречи с Сашей он не находил себе места, не зная, как помочь девушке. С одной стороны он убеждал себя, что это ее выбор, что она сама, добровольно уехала с этим… этим…. Он был ее женихом, а он, Север — никем. Но с другой — Саша явно сделала это, чтобы спасти его от нападок Кильдеева, ведь понимала, чем могло все закончиться. И это злило еще больше.

С матерью он так и не помирился. Не мог простить не только ее лжи, но больше ее отношения к Саше. Она по-прежнему считала, что Саша заняла его место, что все должно принадлежать Северу, забывая, что сама отказалась от Сокольского, уехав от него много лет назад. Мужчина не пытался ей что-либо объяснять, доказывать, что от отца ему-то, как раз, ничего и не нужно. На его сторону встал даже отчим, пригрозив матери, что они может лишиться сына, если не перестанет настраивать Севера против Саши. Об этом ему рассказал Толик, когда вернулся в город. Север испытывал вину перед матерью, но простить того, что она сделала, не мог.

Марина в этом плане оказалась более понятливой. Им оказалось достаточно всего одной встречи, когда девушка снова попыталась убедить, что у нее есть ребенок от Севера. Но быстро смирилась и ретировалась, стоило ему намекнуть, что бывает за подобную ложь. К тому же, Север ясно дал понять, что никогда не вернется к ней, и девушка, решившая обманом вернуть себе состоятельного жениха, отступила, навсегда укатив в закат.

В тот день ему казалось, что его искупали в помоях, и до самого вечера он бледной тенью слонялся по дому, перебирая картины, оставленные Сашей. Он не смог оставить их в родном доме, поэтому развесил в той самой комнате, где когда-то ночевала девушка, и проводил там все свое время.

Тряхнув головой, чтобы прогнать мрачные мысли, Север остановился возле двери в кабинет брата. На мгновение замер, подумав — а было бы все иначе, признайся мать сразу, кто его отец? Пусть она не знала его настоящего имени, но ведь могла раньше отдать ему то злосчастное фото?

И что? — тут же противно поинтересовался внутренний голос, — стал бы спрашивать у Саши при первой встречи, кем приходится ей этот мужчина? Нет, это ничего бы не изменило. Они все равно встретились бы с Сашей на том мосту, он непременно влюбился в нее, потому что… потому что чувствовал, что она предназначена только ему.

Черт! Ну, не мог он до сих пор признаться даже себе, что любит свою сестру! И вчера ему пришлось сдержаться, чтобы не накинуться на эту мразь, к которой он сам же толкнул любимую женщину. Он до сих пор помнил полный неприкрытого торжества взгляд Кильдеева, когда тот увозил Сашу от клиники. Помнил, как прижимал ее к телу, бесстыдно лапая на глазах у множества людей. И собственное бессилие давило тяжким грузом — он не мог ничего сделать, иначе… иначе она могла пострадать.

Правда, была у него мысль, как избавить Сашу от этого подонка, но ей требовалась некоторая доработка, поэтому пока Север держал ее втайне от всех, чтобы случайно никто не сорвал его планов.

— Привет! Ого, вот это сборище?! — фальшиво удивился он родственникам, собравшимся в небольшом кабинете брата. Хотя, и так знал, что мужчины его семьи несколько дней как перебрались в город, чтобы не оставлять его без внимания. Это неимоверно злило.

— Сын, привет, — первым ему навстречу поднялся отчим, протягивая ладонь и пожимая в ответ руку Севера. — Держишься! Горжусь, сын! — он хлопнул его по плечу, передавая в объятия старшего брата.

— Угу, — скупо улыбнулся в ответ пасынок, сжимая ладонь Толика. — И какая, на сей раз, «благая» цель собрала вас в этом месте? Если вы снова станете…

— Так, полегче, братишка, мы давно не виделись, а ты будто недоволен, — проворчал Анатолий, возвращаясь назад в кресло и со странным ожиданием посмотрел на остальных мужчин.

— Та-ак, в чем дело? — этот вопрос он адресовал уже Владу, так как остальные мужчины молча с ожиданием смотрели именно на него.

— К-хм, да вот, не знаю, как тебе преподнести «радостную» весть, — прокашлялся тот, мрачно смотря на всех одновременно.

— Слушайте, а, может, вы уже отстанете от меня? — усталым голосом спросил Север, усаживаясь на свободный стул. — Я же говорил тебе, Влад, что не нужно искать мне донора…

— В том-то и дело, что он сам тебя нашел, — Влад как-то странно посмотрел на Толика, что не укрылось от внимания Севера. — К тому же, пришел запрос на твою медицинскую карту из клиники Мюнхена, где тебя ждут на обследование и последующую пересадку донорского органа. Времени тебе до конца месяца, Сев…

— Та-ак, — снова протянул Север, наконец, соображая, чьих рук это дело. Интересно, что заставило его переменить к нему отношение? Вернее, кто? И, кажется, он уже догадывался…

— Мой ответ — нет, — категорично заявил Север, глядя брату прямо в глаза. — Мне ничего не нужно, тем более, от этого человека. Не знаю, кто из вас решил, что мне необходима его подачка…, — Север буквально завис над столом Влада, опираясь на кулаки, и смотрел жестко и непримиримо.

— Сын, не руби сгоряча, подумай, — спокойно проговорил его отчим, накрывая его руку своей шершавой ладонью. — Если у тебя есть шанс…

— Я не собираюсь пользоваться чьей-то…, — он тяжело вздохнул. — Ты же догадываешься, кто смог убедить Сокольского принять это решение? — вдруг обратился он к Толику, который сидел, глядя куда-то в пространство. — Знаешь, но не пытаешься меня отговорить! Я не могу, слышишь?! Не могу поступить с ней так!

Мужчина отвернулся, пытаясь выровнять дыхание, а еще… еще, чтобы скрыть боль, исказившую его лицо. Страх, что застыл в его глазах. Зачем? Зачем она это сделала?!

— Ты… должен, — сухо бросил Анатолий, отворачиваясь от брата.

— Что? — он дернулся к брату, но его остановил голос Влада.

— Думаю, это будет наилучшим выходом, и тебе не стоит отказываться, — медленно проговорил он, смотря Северу прямо в глаз. — Нет, подожди, выслушай, — остановил он его возражения, подняв вверх ладонь. Бросил странный взгляд на Толика, но тот, будто, даже не замечал этого. Вздохнув, Влад продолжил:

— Дело