бы в равной степени отвечать за его жену».32 Сквильяси не нравились преступность, запах и мрак Мадрида; он организовал ревностную полицию и отряд по очистке улиц, а также осветил столицу пятью тысячами ламп. Он узаконил монополии на снабжение города нефтью, хлебом и другими товарами первой необходимости; засуха подняла цены, и народ потребовал головы Сквильяси. Он оскорбил духовенство, приняв постановления, ограничивающие его привилегии и власть. Он потерял тысячи сторонников, запретив скрытое ношение оружия. Наконец, он поднял революцию, попытавшись изменить одежду народа. Он убедил короля, что длинный плащ, скрывающий фигуру, и широкополая шляпа с откинутым верхом, скрывающая большую часть лица, облегчают сокрытие оружия и затрудняют распознавание преступников полицией. Королевский указ запретил плащ и шляпу, а полицейские были снабжены ножницами, чтобы обрезать одежду до разрешенного размера.33 Это было большее правительство, чем могли вынести гордые мадрильцы. В Вербное воскресенье, 23 марта 1766 года, они подняли восстание, захватили склады с боеприпасами, опустошили тюрьмы, перебили солдат и полицию, напали на дом Сквилласи, забили камнями Гримальди, убили валлонских стражников королевского дворца и прошли с головами этих ненавистных иностранцев, насаженными на пики и увенчанными широкополыми шляпами. В течение двух дней толпа резала и грабила. Карл уступил, отменил декреты и отправил Сквиллачи в безопасном сопровождении обратно в Италию. Тем временем он открыл таланты конде де Аранды и назначил его президентом Совета Кастилии. Аранда сделал длинный плащ и широкое сомбреро официальным костюмом палача; новый подтекст сделал старое одеяние немодным, и большинство мадрильцев перешли на французский манер.

Аранда происходил из старинной и богатой семьи в Арагоне. Мы видели, как он впитывал Просвещение во Франции; он также побывал в Пруссии, где изучал военную организацию. Вернувшись в Испанию, он стремился привести свою страну в соответствие с северными государствами. Его друзья-энциклопедисты слишком бурно радовались его приходу к власти; он скорбел о том, что они тем самым усложнили его путь,34 И он жалел, что они не изучали дипломатию. Он определял политическую дипломатию как искусство

признавая силу, ресурсы, интересы, права, страхи и надежды различных держав, чтобы, в зависимости от обстоятельств, мы могли умиротворить эти державы, разделить их, победить их или вступить с ними в союз, в зависимости от того, как это послужит нашей выгоде и повысит нашу безопасность.35

Король был настроен на церковные реформы, поскольку подозревал духовенство в тайном поощрении восстания против Сквилласи.36 Он разрешил правительственной прессе напечатать в 1765 году анонимный документ Tratado de la regalia de l'amortización, в котором ставилось под сомнение право Церкви накапливать недвижимое имущество, и утверждалось, что во всех мирских делах Церковь должна подчиняться государству. Ее автором был конде Педро Родригес де Кампоманес, член Консехо де Кастилья. В 1761 году Карл издал указ, требующий королевского согласия на публикацию папских булл или кратких сообщений в Испании; позже он отменил этот указ, а в 1768 году возобновил его. Теперь он поддержал Аранду и Кампоманеса в череде религиозных реформ, которые на одно захватывающее поколение изменили интеллектуальное лицо Испании.

2. Испанская Реформация

Испанские реформаторы — возможно, за исключением Аранды — не собирались уничтожать католицизм в Испании. Долгие войны за изгнание мавров (как и долгая борьба за освобождение Ирландии) сделали католицизм частью патриотизма и укрепили его в вере, слишком освященной жертвами нации, чтобы допустить успешный вызов или коренное изменение. Реформаторы надеялись поставить церковь под контроль государства и избавить умы испанцев от ужаса инквизиции. Они начали с нападок на иезуитов.

Общество Иисуса зародилось в Испании благодаря уму и опыту Игнатия Лойолы, и некоторые из его величайших лидеров были выходцами из Испании. Здесь, как и в Португалии, Франции, Италии и Австрии, оно контролировало среднее образование, давало исповедников королям и королевам и участвовало в формировании королевской политики. Ее растущая власть вызывала ревность, а иногда и вражду светского католического духовенства. Некоторые из них верили в верховную власть экуменических соборов над папами; иезуиты отстаивали верховную власть пап над соборами и королями. Испанские предприниматели жаловались, что иезуиты, занимающиеся колониальной торговлей, уступают в цене обычным купцам из-за церковного освобождения от налогов, а это, как указывалось, уменьшает королевские доходы. Карл считал, что иезуиты все еще поощряют сопротивление парагвайских индейцев приказам испанского правительства.37 Он был встревожен, когда Аранда, Кампоманес и другие показали ему письма, которые, как они утверждали, были найдены в переписке иезуитов; в одном из этих писем, якобы от генерала ордена отца Риччи, говорилось, что Карл — бастард и должен быть заменен своим братом Луисом.38 Подлинность этих писем была отвергнута как католиками, так и неверующими;39 Но Карл считал их подлинными и пришел к выводу, что иезуиты замышляют свергнуть его с престола, а возможно, и убить.40 Он отметил, что в 1758 году была предпринята попытка убийства Иосифа I Португальского, предположительно при соучастии иезуитов. Он решил последовать примеру Иосифа и изгнать орден из своего королевства.

Кампоманес предупредил его, что подобный шаг может увенчаться успехом только в результате тайных приготовлений, за которыми последует внезапный и согласованный удар; в противном случае иезуиты, почитаемые народом, могут вызвать беспокойную ярость во всей стране и ее владениях. По предложению Аранды запечатанные послания, подписанные королем, были разосланы в начале 1767 года чиновникам по всей империи с приказом под страхом смерти вскрыть их только 31 марта в Испании и 2 апреля в колониях. Проснувшись 31 марта, испанские иезуиты обнаружили, что их дома и коллегии окружены войсками, а сами они арестованы. Им было приказано мирно уехать, взяв с собой только то имущество, которое они могли унести; вся остальная собственность иезуитов была конфискована государством. Каждому изгнаннику была назначена небольшая пенсия, которая должна была быть прекращена, если кто-либо из иезуитов будет протестовать против изгнания. Их отвезли в каретах под военным конвоем в ближайший порт и отправили в Италию. Карл отправил Клименту XIII сообщение, что перевозит их «на церковные территории, чтобы они могли оставаться под мудрым и непосредственным руководством его святейшества….. Прошу Ваше Святейшество не рассматривать это решение иначе, как необходимую гражданскую меру предосторожности, которую я принял только после зрелого изучения и глубокого размышления».41

Когда первое судно с шестьюстами иезуитами попыталось разместить их в Чивитавеккье, кардинал Торриджани, папский секретарь, отказал им в высадке, мотивируя это тем, что Италия не может так внезапно взять на себя заботу о