Я мысленно усмехнулся.

«Как же сильно я хотел спать, что даже не почувствовал, как она забралась ко мне под одеяло, обняла меня и положила свою голову мне на руку. Даже подумать не мог, что она способна на такое. Прежде она казалась мне трусишкой. Впрочем, в её положении, наверное, другого выбора, у лисицы, просто нет. Казнь „хвостатой“ официально не отменена, а только отсрочена. Кол всё ещё ждёт её на площади и только от меня зависит, окажется она на нём или нет. Сейчас жизнь Анни напрямую зависит от моего к ней расположения. Она это понимает и делает всё возможное, чтобы остаться в живых. Больше ей тут всё равно не на кого рассчитывать. А собственная гордость ей, вряд ли, хоть чуточку важнее жизни. Она же дочь крестьянки. Гордость для неё — это качество, присущее принцам и принцессам из книжки со сказками».

Я вздохнул.

«И для меня это вторая и очень веская причина не пользоваться сейчас её слабостью. Ведь ею движут не чувства ко мне, а просто страх. Я уважать себя не смогу, если что-то с ней сделаю. Я же не конченый урод, чтобы пользоваться чьим-то безвыходным положением для удовлетворения своих прихотей. Я не для этого пытался спасти „хвостатую“».

Не удержавшись, я легонько погладил пальцем по гладкому меху на ушке Анни. Девушка чуть шевельнула ухом и издала тихий, урчащий звук, напоминающий мурлыканье у кошки. Кажется, на мгновение на её губах появилась улыбка. Но она не проснулась. Ритм дыхания никак не изменился.

«А, кроме того, это наполовину лисица», — думал я, разглядывая её ресницы. — «Если я поддамся искушению и дам волю своим желаниям, у меня очень скоро будут детишки с хвостиками и мохнатыми ушками на голове, прямо как у неё. Это, конечно, очень мило, но этот мир невероятно жесток ко всем полулюдям, и даже милота их не спасёт. Эти дети никогда не будут здесь счастливы. А я не смогу всю жизнь оберегать их от зла. Да и проживут они совсем не долго. Впрочем, как и сама Анни. Мне ещё пятидесяти не будет, когда она уже уйдёт, оставив меня одного».

Почему-то я почувствовал какую-то боль в душе и по-другому взглянул на девушку рядом. Тихо сопит у меня под боком. Прошлая ночь её тоже сильно измотала. Сейчас спит, как убитая. Даже слюнка стекает на подушку. Невысокая, довольно худая, красивая и милая девочка с ушками и лисьим хвостом. Абсолютно одинокая, беспомощная и беззащитная. Судьба оказалась к ней несправедливо жестока. Но разве она хоть чем-то заслужила такой судьбы?

«Не человек», — я невольно вздохнул. — «Это как приговор на всю жизнь. Его никак не изменить».

В комнате по-прежнему полумрак, но в окне уже обозначился слабый отсвет рассвета. Нужно было будить эту полу-лису и выгонять её прочь, пока никто не заметил, что мы провели ночь вместе. Но я упускал минуту за минутой, вдыхая её аромат, и глядя на безмятежно спящую девушку, у меня под боком. Её шея давила мне на руку, но я не решался пошевелиться. В моей ладони лежало тёплое и мягкое ухо.

«Почему она такая горячая? У „хвостатой“ температура тела выше, чем у людей? Я слышал, что средняя температура тела собак — 38 градусов. Сколько должна быть у лисы, понятия не имею».

Я усмехнулся.

«Хочу потрогать её хвост. Интересно, как он вырастает из спины. Тело у неё человека, а хвост это, вероятно, продолжение копчика. Но где на нём начинается шерсть?»

Осторожно и плавно двигая рукой, чтобы не разбудить девушку, я отпустил пушистое ухо и ладонью коснулся её спины. Но до хвоста я не достал. Под пальцы попалась лишь впадинка, вдоль позвоночника, на пояснице.

«Господи, какое потрясающее ощущение от прикосновения к её коже».

Я почувствовал, как сердце вновь застучало в висках.

«Так. Надо срочно от неё отстраниться, пока кое-что не продавило в ней лишнюю дырочку, непредусмотренную природой».

В этот момент Анни чуть заелозила в моих руках и, приоткрыв глаза, посмотрела на меня сонным взглядом. Я всего пару мгновений смог наблюдать, как меняет размеры её зрачок, изменяясь от узкой, вертикальной щели до почти полного круга.

— Господин, вы проснулись? — улыбнулась Анни, чуть обнажив ровные зубки.

— Ты почему у меня в постели? — я нахмурился.

— А? — взгляд девушки выразил недоумение, и она секунду смотрела на меня, словно пыталась осмыслить происходящее. — Я не понимаю. Вы сердитесь, господин?

— Не помню, чтобы я разрешал тебе сюда забираться.

— Простите меня, — в глазах Анни появился страх. — Вы сказали страже, что со мной не закончили. Я думала, вы хотите, чтобы я опять была в вашей спальне в одной простыне, чтобы вы могли продолжить то, что не закончили.

— Серьёзно? — мне стало смешно. — И ты не боишься продолжения.

— Немного боюсь, — девушка пожала плечами. — Но сейчас уже не так.

Кажется, она немного покраснела.

— Было очень страшно, пока я вас не увидела, — продолжала Анни. — Я думала вы гигант. Когда я сидела в спальне на полу, в простыне, я с ужасом думала о том, что со мной будет, если вы, правда, захотите овладеть мной. Вы, в доспехах, были просто невероятного размера. Я боялась, что умру в вашей постели. Но когда я зашла сюда, после ванны, я увидела что вы обычный человек. Я так обрадовалась. Словно камень с души упал. До этого момента я вообще не понимала, что вы такое. Ведь не бывает таких людей. Если честно, я вас жутко боялась. А вы такой… — девушка замялась, видимо не найдя с ходу определения, которое могло бы меня описать. — Вы были так прекрасны, как герой из книжки со сказками. Моё сердечко забилось. Но уже не от страха. Я словно растаяла. Казалось, меня озаряет свет. Хотелось плакать и улыбаться одновременно. Я дышать не могла. Но вы крепко спали. Чтобы не разбудить вас, я тихонечко легла рядом, подумав, что если вы хотите что-то сделать со мной, то сделаете это, когда проснётесь. Я не думала, что