Наконец в августе 1914 г. критическая ситуация, о которой так много говорилось и для разрешения которой так мало делалось, вылилась в общеевропейскую войну. Вскоре война распространилась буквально по всему миру, поскольку заморские империи европейских держав были как причинами, так и потенциальными трофеями данного конфликта. Канада как часть Британской империи вступила в войну автоматически. Хотя канадцы могли сами определять размер своего вклада в военные усилия, мало кто в англоязычной Канаде сомневался, что этот вклад должен быть безграничным. Как говорил сэр Уилфрид Лорье, для Канады, когда речь шла о нуждах империи, было естественным решительно сказать: «Готовы, всегда готовы!» С этим лозунгом согласился даже такой непреклонный критик империализма, как Анри Бурасса, хотя он и полагал, что размеры канадской помощи империи должны быть ограничены. Профсоюзы, лидеры которых храбро рассуждали о том, что войне нужно противостоять с помощью всеобщей забастовки, теперь были охвачены новым патриотическим пылом. Кучка фермерских лидеров и разношерстных радикалов, которые раньше предупреждали об угрозе «милитаризма», либо молчали, либо их голос не был слышен в обстановке мобилизации и комплектования армии.

Заручившись поддержкой страны, хотя бы внешне казавшейся единой в своей решимости победить Германию и Союз центральных держав в войне, которая, как думали многие, не будет долгой, правительство Роберта Бордена приступило к организации военной помощи империи.

Министру милиции и обороны Сэму Хьюзу было поручено заняться мобилизацией. К началу октября, спустя всего два месяца после начала войны, в Валькартье[361] собралось более 30 тыс. добровольцев, готовых отправиться в Британию. Хьюз обратился к ним со словами: «Солдаты! Мир смотрит на вас, как на чудо!» Может быть, так оно и было, но войска были плохо вооружены и недостаточно обучены, у них было больше энтузиазма, чем предусмотрительности. Эта слабость в дальнейшем характеризовала большинство инициатив, предпринимавшихся Канадой в годы войны, особенно если за них отвечал Хьюз, и привела через три года к серьезным проблемам с личным составом. Как только канадские войска прибыли в Великобританию, они прошли дополнительную подготовку и затем были отправлены на фронт, где быстро проявили себя. Благодаря безработице в Канаде и большому количеству недавних британских иммигрантов призывного возраста интенсивность мобилизации в течение 1914–1915 гг. оставалась высокой, и вскоре на фронте из двух дивизий был образован Канадский корпус. Несмотря на проблемы с вооружением — Хьюз упорно настаивал на использовании неудачной винтовки «Росса», — канадцы воевали храбро. К 1916 г., когда начался третий год «короткой» войны, потери возросли. Канадцы участвовали в боях при Сент-Элуа[362], при Курселетт[363], затем в кровопролитной битве на реке Сомме, где их потери составили около 35 тыс. человек. Чем ближе канадцы приближались к Ипру[364] и Вими[365], тем больше они вязли в грязи и подвергались сильным артиллерийским обстрелам и смертельным газовым атакам. Первоначально корпус находился под британским командованием, но после побед в боях при Ипре и Вими его командующим был назначен бригадный генерал Артур Карри[366].

К началу 1916 г. канадское правительство обязалось поставить под ружье 500 тыс. человек, не прибегая к призыву. Но это обязательство нельзя было выполнить только с помощью добровольцев. Поскольку канадцы продолжали нести большие потери, составившие только в Пашендельском сражении[367] 15 464 человека, вопрос о подкреплениях стоял очень остро. В самой Канаде призыв добровольцев очень резко сократился в связи с тем, что внутренний рынок труда поглощал все имеющиеся людские ресурсы — мужчин и женщин. Кроме того, некоторые канадцы, в особенности франкоканадцы, сочли, что Канада уже выполнила свой долг.

Война на внутреннем фронте велась энергично, хотя порой казалось, что обстановка там была столь же непростой и хаотичной, как на передовой. Естественно, она потребовала беспрецедентного вмешательства правительства в жизнь канадцев. «Враждебных иностранцев» заставили зарегистрироваться, а кроме того, их травили ура-патриоты. Действительно, по мере продолжения войны и возрастания потерь враждебность по отношению к «иностранцам» усиливалась — все это создавало соответствующую атмосферу для принятия в 1917 г. оппортунистского с точки зрения политики решения лишить этих людей права голоса.

Экономика военного времени требовала гораздо больше усилий, чем внутренняя безопасность. Финансы были нужны и в стране, и за ее пределами. Было напечатано большое количество новых денег (банкнот доминиона); были сделаны новые займы сначала в Лондоне, а затем в Нью-Йорке, а основную статью доходов правительства составляли увеличенные тарифы. В 1915 г. правительство обратилось к крупным и мелким канадским инвесторам и начало первую из нескольких успешных кампаний «Займы победы»[368]. В 1916 г. министр финансов залез в политически чувствительную сферу прямого налогообложения: был введен небольшой налог на прибыль предприятий, а в следующем году — подоходный налог. При этом подчеркивалось, что подоходный налог является временным явлением военного времени, чем-то вроде «воинской повинности для богатых». В экономике, находившейся с 1913 г. в состоянии застоя, потребности войны почти незамедлительно привели к инфляции. Быстрыми темпами росло производство, особенно снарядов и вооружения. Комитет по военным закупкам и Комитет по снарядам контролировали закупки военного снаряжения, хотя ни тот ни другой не смогли избежать фаворитизма и коррупции. Более эффективной оказалась деятельность Имперского управления по военному снаряжению (Imperial Munition Board) под руководством энергичного Джозефа Флейвелла (успешно занимавшегося поставками фасованного мяса). Все вышеперечисленные организации были только первыми примерами государственного вмешательства в рынок. Не менее важным было учреждение в 1917 г. Управления зерновых контролеров (Board of Grain Controllers), это был шаг, предпринятый в ответ на резкий взлет цен на канадские зерновые. Нужно было стабилизировать цены и взять под контроль распределение. Обе эти задачи были выполнены таким образом, что многие фермеры решили, что Управление зерновых контролеров, организованное для снижения цен во время инфляции, может, напротив, поддерживать их на высоком уровне в другое время. Кроме данных мер был также введен контроль над потреблением топлива и продовольствия с целью обеспечения их экономного использования и хранения.

Еще одной, хотя и далеко не новой проблемой были финансовые трудности слишком разветвленной железнодорожной сети, во время войны они достигли критических пропорций. Возможно, никогда еще железные дороги не имели такого значения, как в этот период, так как без них невозможно было перевозить людей и военное имущество, в которых так нуждалась армия. В то время как это увеличило доходы от перевозок, выросли также и затраты, особенно на новый подвижной состав. К концу 1915 г. компании «Кэнэдиэн Нозерн» и «Гранд Транк Пасифик» буквально оказались на грани банкротства. Для правительства Бордена это явилось серьезным испытанием, поскольку консерваторы уже давно