Когда после переезда музыкантов в Ленинград выяснилось, что на концертах публика требует исполнявшиеся Неустроевым «Бобин Робин» и «Кельт», Битюков изменил в них тексты, каждый раз исполняя эти песни «через не могу». Более того, когда в середине 1990-х годов на фирме SoLyd Records у «Восточного синдрома» вышла «посмертная» компакт-компиляция «Гость», в ней не оказалось ни одной композиции из «Студии-13» — за исключением «Куклы», записанной в другое время и в другом месте.

Вот, пожалуй, и все. После затяжного и бестолкового тура 1992–1993 годов по Чехии и Словакии судьба разбросала музыкантов с нездешней силой. Обломки «Восточного синдрома» сегодня можно найти на территории каждого из одиннадцати часовых поясов. Александр Пономарев переехал в Москву, где играл в проектах с «Алисой», Дмитрием Ревякиным и Сергеем Рыженко, а в 1998 году начал выступать в составе группы «Аквариум». Басист Юра Хотенко уехал домой в Одессу и увлекся живописью. Паша Подлипенко занялся бизнесом в Москве и к рок-музыке на сегодняшний день относится «крайне отрицательно».

Женя Валов вернулся на родину в Анадырь. Саксофонист Вова Бовыкин, основной шоумен «Синдрома» ленинградского периода (1988–1992), обитает в Санкт-Петербурге и ведет кочевой образ жизни. Концертный барабанщик «Синдрома» Саша Симдянов, водила-здоровяк под два метра ростом, ушел с головой в православное христианство.

Костя Битюков живет в одной из бесчисленных питерских коммуналок, расположенной неподалеку от Невского проспекта. Некоторое время он работал разносчиком газет, параллельно пытаясь сочинять «теплую домашнюю музыку».

В заключение — об Андрее Неустроеве. Несложно догадаться, что искусственное отлучение от группы оказалось для него страшным ударом. Вскоре он попал в психбольницу, где его стали накачивать галоперидолом. Оттуда он вышел в состоянии полного дауна, располневший, с пеной у рта и с навсегда искалеченным здоровьем. Вычислив, в каком месте «Синдром» записывает свой новый альбом, он ворвался в студию и начал громить аппаратуру. Подобную деструкцию удалось прервать только при помощи рукопашного боя.

«Я всегда воспринимаю Магадан как маленький Нью-Йорк, — говорит Неустроев. — В период создания «Студии-13» я хотел жить с любимой женщиной, но у нас ничего не получилось. Поэтому я попытался как можно быстрее уехать из города».

...Еще не подозревая о собственной дисквалификации, Неустроев в поисках репетиционной базы переезжает вместе с Бовыкиным в Ленинград. Как-то раз Андрей встретился с музыкантами «Аквариума» — с целью подарить им копию альбома «Студия-13». Гребенщиков от подарка вежливо отказался — в тот момент у него не было даже элементарного катушечного магнитофона. Зато конструктивный Ляпин не растерялся и предложил Неустроеву на продажу какую-то электрогитару. Получив отказ, питерский Джими Хендрикс чисто из вежливости спросил: «Вот вы приехали из Магадана. И что же собираетесь в Ленинграде делать?»

Неустроев посмотрел знаменитому гитаристу прямо в глаза и вполне внятно произнес: «Мы собираемся вас всех здесь раздавить».

1988

Черный Лукич. Кончились патроны (1988)

сторона A

Кончились патроны

Мы идем в тишине

Еду на Север

Суконный коммунист

Мой недуг

Праздник вянущих гвоздик

Сталинские дети

сторона B

Осень

Я сегодня все смогу

Р.С.Д.Р.П. (б)

Будет весело и страшно

Сталин — Партия — Комсомол

Мы из Кронштадта (Черный Лукич)

Беспроигрышный для 1988 года эпатажный образ Черного Лукича явился новосибирскому музыканту Диме Кузьмину во сне.

«Ленин предстал передо мной в узких черных одеждах, сидящий на табуретке в пустой комнате, закинув ногу за ногу, и злодейски посмеивающийся, — вспоминает Кузьмин десять лет спустя. — После всей этой жути у меня произошло настолько сильное эмоциональное перевозбуждение, что прямо с утра я написал песню “Мы из Кронштадта”».

В основу сюжета «Мы из Кронштадта» (второе название — «Черный Лукич») лег не только светлый образ вождя мирового пролетариата, но и отголоски размышлений Кузьмина о трагических событиях матросского мятежа в Кронштадте: «Возле сортира латышский стрелок / Красные звезды на серой папахе / Зорко глядит — чтоб не убег / Трудно вязать петлю из рубахи».

Вскоре этот суицидальный марш с частушечным гитарным проигрышем приобрел немалую популярность и стал настоящим гимном сибирского панк-рока — наряду с такими эпохальными песнями, как «Все идет по плану», «Эй, брат любер!», «Рок-н-ролльный фронт», «Красный смех».

«Мы из Кронштадта» была финальной композицией сольного альбома Димы «Черного Лукича» Кузьмина, записанного на ГрОб Records как одна из первых продюсерских работ Егора Летова. Летов и Черный Лукич познакомились весной 1987 года во время выступления «Гражданской обороны» на I новосибирском рок-фестивале. Затем они часто общались друг с другом в рамках немногочисленной омско-новосибирской панк-тусовки, в состав которой входили братья Лищенко («Пик и Клаксон»), Янка, Дмитрий Селиванов, Манагер, будущая жена Эжена Лищенко Лена, а также Юля Шерстобитова (впоследствии — «Некие стеклянные пуговицы»), периодически приезжавшая из Томска.

Это была компания единомышленников, которая, по словам Черного Лукича, «в общении друг с другом нашла свой дух шестидесятых и свой Вудсток». Их связывали не только радость совместного творчества, общие хиппистские идеалы и подпольные квартирные концерты, но и опыт пребывания в психбольницах, конфликты с правоохранительными органами, полуголодное существование и затяжные летние автостопы по стране. Все они жили «на полную катушку», оказывая друг на друга сильное влияние, вырывая друг друга из рутины советских будней. В конце концов, это были те самые одиночки, которые, по небезызвестному выражению Летова, оказались опаснее для социума, чем целое движение.

...Закончив НЭТИ, Черный Лукич осенью 1987 года распределился в небольшой городок Юрга в Кемеровской области, где некоторое время работал лаборантом в техникуме. В Новосибирске у него остались обломки полумифической группы «Спинки мента», в которой Черный Лукич вместе с будущим барабанщиком «всея Сибири» Ринатом «Роником» Вахидовым насочиняли песенного материала на несколько альбомов.

Основу репертуара «Спинок мента» составляли акустические и полуакустические зарисовки Черного Лукича — немного наивные романтичные песни, исполняемые музыкантами в два голоса. Были среди них и свои хиты: лирические «Мадонна» и «Весна», ехидная «Булочка с маком» («первомайские колонны — словно розовый батон»), а также «Марсельеза» — атомный гибрид панк-рока, хали-гали и летки-еньки.

Поскольку от «Спинок мента» остались лишь удачное название и ностальгические воспоминания, Черный Лукич, сидя в самой сердцевине Кемеровской области, начал писать новые песни, принципиально отличавшиеся от всего, созданного им раньше. Это был радикальный панк-рок — с текстами, наполненными антитоталитарными настроениями и молодежным негативизмом: «Мы идем в тишине по убитой весне / По разбитым домам, по седым головам / По зеленой земле, почерневшей траве / По