благодарна тебе, Старшая, — и Высшая, в самом деле, низко ей поклонилась. — Ты действительно следуешь за Кошаком, как его персональный ангел-хранитель — ещё с лайнера, где тебе удалось сделать путешествие лорда спокойным и лишённым перегибов нашего образа жизни. Но и ты должна понимать, что этого мало для целостного впечатления. Да, когда окажется на переднем крае, немного проникнется, но не более того. Война для него — едина для любых миров, она не сопряжена с Экспансией, не ощущается им Экспансией. Он не видит высшего смысла в наших свершениях и в наших жертвах. Максимум, что он видит — это своих женщин, выбравших собственный путь. Их он готов прикрывать — но не ради Экспансии самой по себе. Чтобы переломить этот психологический барьер, ему нужно проникнуться величественностью и грандиозностью процесса покорения космоса. Ростки этого чувства упали в его душу во время путешествия по Ядру Миров, но реальность слишком контрастирует с величавыми картинами прошлого.

— И что предлагаешь ты, Высшая? — обе Старшие подались вперёд, заинтересованные.

— Система Альба.

— Но там же… — девочки растерянно переглянулись, а прочие валькирии, при упоминании этого названия, забеспокоились, оборачиваясь на разговор старших сестёр.

— Именно, кошки! Миссия эвакуации, — последние слова метиллии прозвучали с горделивым отливом, даже торжественно.

— Ну, Высшая! — тряхнула гривой рыжих волос Арья. — И прозорлива же ты! Нет, глядя на тебя, я лишний раз убеждаюсь, что мне ещё далеко до таких монстров стратегии…

— Ошибаешься, кошка. Ты гораздо ближе, чем думаешь. Ну так что, отдадите мне Кошака с завтрашнего утра? — припечатала она тем, к чему всё это время медленно подводила. Понятно, что скажи она эту фразу в самом начале, с ней никто и разговаривать не стал бы, но после вдумчивой артподготовки… да с привкусом лести и уважения… — Для завершения боевой операции он вам без надобности, недобитков и без мечника можно отлавливать… Но с Представительством Ордена я договорилась, они по первому требованию выделят боевую тройку — заменить Леона.

— Эй! — рыкнула Эйди, как оказалось, внимательно вслушивающаяся в разговор старших. — Ты не обнаглела, орденка?! Мы сами его только-только получили в единоличное пользование!

— Ди, не надо эмоций, — поморщилась Милена. — Хорошо. Я даю предварительное согласие — но только предварительное! Ты всё видишь сама. Окончательное решение получишь только после Совета Стаи.

— Спасибо, Старшая, — склонила голову псионка. — Этого более чем достаточно. Я верю в вашу мудрость, валькирии. Когда речь заходит об Экспансии — Орден никогда не лезет напрямую, прекрасно сознавая, что у вас есть и свои головы на плечах. И столь же чётко понимая, что вы и без него никогда не переступите через интересы Экспансии. У нас разные пути, но к одной и той же цели, сёстры.

— Ты останешься на ночь? — в голосе Милены не было и тени недовольства, она приняла орденку как равную, и на самом деле готова была предложить ей кровать. Вместе с котом в придачу.

— Нет. Я своё получу и так, а вы празднуйте. Я буду только мешать вашему счастью.

И орденка, в самом деле, поднялась и, не оглядываясь более на окончательно превратившееся в вертеп застолье, покинула расположение. Старшие переглянулись. Эйди подсела к ним поближе.

— Вы в самом деле отдадите его орденкам? Сначала разведчицы, теперь эти… Не кажется ли вам, сёстры, что это несколько чересчур?

— Ди, подруга, никто у нас кота не отберёт. Она права в одном: наша главная цель — Экспансия. И твоя, и моя, и его, и её. Ему будет полезно увидеть эту сторону нашей жизни. Больший масштаб для демонстрации наших достоинств сложно даже вообразить. А потом мы всё равно окажемся на переднем крае, и вот там уже ни одна разведчица или орденка не посмеет… — пока Милена говорила, её голос становился всё более и более яростным, а на последних словах кошка уже откровенно шипела.

«Котик, подъём! Давай, давай, милый. Пора», — шептал голосок на самой грани сознания. И был он таким сладким, таким зовущим… что просыпаться решительно не хотелось. А ещё это восхитительное ощущение… будто тебя, как большого кота, чешут за ушком… Щекотно, аж мурашки по всему телу!

Но если кошка требует, она умеет добиваться желаемого. Поэтому когда к волнительному голоску и щекотке присоединилось настойчивое давление девичьих бёдер внизу живота, у меня не осталось и тени шанса остаться в плену сновидений. Только не когда девочка так однозначно выражает свои чувства! Открыв глаза, я увидел над собой ровно то, что и должен был увидеть: устлавшие всю мою грудь рыжие пряди, торчком стоящие грудки и зеленющие глазищи Сай. Опершись на руки, кошка всё более наращивала амплитуду движений, в довершение разгрома ещё и неотрывно гипнотизируя своими неземными глазищами — с иронией и страстным желанием во взгляде.

Сайна… Рыжая вчера всё же извинилась за своё плохое поведение в недалёком прошлом. Признала, что с использованием импланта на боевой миссии явно переборщила. А поскольку рыжая была ещё той манипуляторшей, у нас практически сразу установились такие же доверительные отношения, какие существовали до этой досадной размолвки. Вот она и воспользовалась…

Быстро доведя нас до разрядки, снежка гибко выскользнула из постели. Глянула на меня сверху вниз. Облизала губки, продемонстрировав свой подвижный острый язычок — сначала его материальный образ, а затем и до образа аллегорического дело дошло:

— Давай, не задерживайся. Мойся, и на татами: сёстры уже заждались.

— На татами? Что-то случилось? — нахмурился я, привставая.

— Да как тебе сказать… Ничего такого, чтобы… Но ты давай, поспеши. Нехорошо заставлять стаю ждать… После стольких недель, когда тебе демонстрировали абсолютное доверие, позволяя вести свою игру, пришла пора сыграть в наши игры, кот!

Что ж, серьёзное заявление! После такого напутствия пришлось ускориться. Окончательно же всю серьёзность ситуации подтвердило то, что Сай не пошла со мной в душ. Это было неслыханно! Чтобы валькирия, тем более такая озорная, и упустила возможность острой игры…

В тренировочной зоне меня накрыло ощущением дежавю. Вчера всё было так же. Почти. На матах отсутствовал ковёр, а так — один в один. Ну а ещё кошки казались как-то уж