Я о твоей любви мечтала ране,

Лишь о покое ныне я пекусь.

Мне кажется, что поместить я тщусь

В один казан две головы бараньи.

Я у тебя, султан, прошу пощады,

Мою исполни просьбу, удружи.

Султан Сауран

Я за тебя, ханум, и в пламя ада

Согласен прыгнуть, только прикажи.

Батима-ханум

Прошу тебя: к Абулхаиру ныне

Не относись, как к своему врагу,

А уступи, смири свою гордыню,

Сойди с его дороги.

Султан Сауран

Не могу!

Уж лучше ты, припомнив все, что было,

Безумье мужа как-то обуздай…

Отговори…

Батима-ханум

Мне это не по силам,

Меня на путь свой ложный не толкай.

Султан Сауран

Что ж, попаслась вблизи осла кобыла,

Так по-ослиному заговорила.

Выходит, умерла моя Бопай?

Батима-ханум

Не сам ли смерти ты ее обрек,

К Абулхаиру затянув в чертог.

Смириться могут все, и я смирилась,

Я положилась лишь на божью милость,

И ненадолго дал мне счастье бог.

Здесь нет Бопай, и не вернуть былого.

Где это видано, чтоб, скот продав,

Купец его забрать хотел бы снова…

И впрямь я повторяю мужа слово

И в том не вижу ничего дурного,

Тем более, что он сегодня прав.

Султан Сауран

Моя ханум, коль скоро я вернулся,

Открою то, что глубоко таил.

Признаюсь, как я в жизни обманулся,

Когда любовь свою пресечь решил.

Я в заблужденье пребывал великом.

Минует все — я думал — стороной,

Как только станешь ты чужой женой,

Главу покроешь белым жаулыком,

Но ревность жгла меня еще сильней,

Чем жгла любовь прошедших наших дней.

Я в степь скакал один, кричал я криком.

Потом, когда прошло немало дней,

Я убедился: пламя не погасло,

И новый облик зрелости твоей

Меня томил и мучил все сильней,

В огонь мой адский подливая масло.

Я горевал сильнее, чем вначале.

И чтоб забыться, преступил закон.

Себе избрал я шесть прекрасных жен,

Но заглушить не мог своей печали.

Ведь сказано недаром: «Сто ворон

Заменят лебедь белую едва ли».

И хоть мои мученья все сильней

И, словно дикий зверь, мечусь я в клетке,

Все ж мне вовек не быть среди людей,

Кому по вкусу ханские объедки.

Батима-ханум

Не трать, султан мой, столько гневных слов.

И хану тяжело на перепутье.

И без того достаточно врагов.

Будь рядом и пойми — он прав по сути.

Султан Сауран

Выходит, у меня у одного

Нет ни беды, ни горя, ни печали,

Меня оклеветали, обобрали,

Нет ничего и рядом никого.

И не любви уже, а гнева пламя

Внутри меня бушует и вокруг.

Мне даже ты, ханум, не свяжешь рук.

Властитель бывший мой, мой бывший друг

Пусть знает: смерть стоит теперь меж нами,

Как ты стояла раньше…

(Уходит.)

Батима-ханум

Быть беде!

Великий наш аллах, когда и где,

Над кем из них меч занесешь, не знаю,

Но умоляю: чудо соверши —

Не кровью спор их грозный разреши.

Лишь твоему суду я доверяю

Две дорогие для меня души.

КЛЯТВА

На высоком холме собрался народ. Впереди хан Абулхаир, Батима-ханум, Тевкелев, Букенбай, Сейткул. Отдельной группой стоят султаны Сауран, Барак и другие.

Хан Абулхаир

Друзья единокровные, не вы ли

В степях своих едва ли не вчера

Свободно кочевали, вольно жили?

Но безмятежная прошла пора.

Сегодня мы окружены врагами,

В степях привольных стало трудно жить.

И Бедствия великого нам с вами

И даже нашим детям не забыть.