представлении скандинавов эпохи викингов была могущественным средством воздействия на окружающий мир и пользоваться ею мог не каждый. Эгиль Скаллагримссон предупреждал, вырезав благотворное заклинание:Рун не должен резатьтот, кто в них не смыслит.В непонятных знакахкаждый может сбиться.(Сага об Эгиле, LXXII.)

Ему же принадлежит вредоносное заклинание, вырезанное рунами:

«Он взял орешниковую жердь и взобрался с ней на скалистый мыс, обращенный к материку. Эгиль взял лошадиный череп и насадил его на жердь. Потом он произнес заклятье, говоря: – Я воздвигаю здесь эту жердь и посылаю проклятие конунгу Эйрику и его жене Гуннхильд. – Он повернул лошадиный череп в сторону материка. – Я посылаю проклятие духам, которые населяют эту страну, чтобы они все блуждали без дороги и не нашли себе покоя, пока они не изгонят конунга Эйрика и Гуннхильд из Норвегии. – Потом он всадил жердь в расщелину скалы и оставил ее там. Он повернул лошадиный череп в сторону материка, а на жерди рунами вырезал сказанное им заклятие» (Сага об Эгиле, LVII).

Рис. 100. Рунический камень из Эстер-Лёгум, Дания

Текст этого заклинания, как показал норвежский рунолог Магнус Ульсен, сохранен в двух висах Эгиля, переданных в той же саге:

Да изгонят гадана годы строги боги,у меня отнявшанудой ношу судна!Грозный вы на гнусногогнев на святотатцарушьте, Тор, и края асФрейр и Ньёрд, скорее!Гонит меня нынекнязь, поправший право;братобойцу буйствомблазнит баба злая,верит он наветам,ветру речи вредной,смолоду умел яместь вершить по чести.(Поэзия скальдов, 1979: 31–32.)

Записанные рунами, эти висы содержали бы каждая по 72 знака, то есть трижды общее количество рун старшего рунического алфавита; в них, таким образом, выдержаны магические числовые соотношения (Olsen, 1916: 235–239; Стеблин-Каменский, 1979б: 145). Тем же магическим отношениям (16 или 24) подчинена композиция ранних произведений звериного стиля – золотых воротничковых гривен VI в. из Мене, Оллеберга, Фьерестадена (Шарыпкин, 1973: 17).

Рис. 101. Руническая надпись из Эвре Стабю, Норвегия

Рис. 102. Умбон щита с рунической надписью, Торсбьерг, Дания

И семантика, и форма рун непосредственно связаны с мифологией. Руны – дар Одина, завоеванный им ценой тяжкого мистического испытания, когда, пронзенный копьем и повешенный на ветвях мирового древа, совершал он шаманское странствие по трем мирам:

Никто не питал,никто не поил меня,взирал я на землю,поднял я руны,стеная их поднял —и с дерева рухнул.Стал созревать яи знанья множить,расти, процветая;слово от словаслово рождало,дело от деладело рождало.Девять песен узнал яот сына Бёльторна,Бестли отца,мёду отведалвеликолепного,что в Одрёрир налит.Руны найдешьи постигнешь знаки,сильнейшие знаки,крепчайшие знаки,Хрофт их окрасил,а создали богии Один их вырезал.(Речи Высокого, 139–142.)

Рис. 103. Серебряная оковка щита с рунической надписью, болото в Иллеруп, Дания

Далее в «Речах Высокого» излагаются заклинания, предваряемые вопросами, охватывающими все ступени языческой ритуальной практики (включая искусство пользоваться рунами):

Умеешь ли резать?Умеешь разгадывать?Умеешь окрасить?Умеешь ли спрашивать?Умеешь молитьсяи жертвы готовить?Умеешь раздать?Умеешь заклать?(Речи Высокого, 144.)

Миф и воплощающий этот миф ритуал – вот первичная сфера применения рунической письменности. Но примерно в то же время, когда после эпохи Великого переселения народов в древнесеверной культуре формируется наряду с начальным, мифическим, новый, эпический пласт, когда на грани вендельского периода и эпохи викингов на готландских стелах к мифологическим образам присоединяются образы эпические, руны, как и изобразительные образы, становятся средством выражения эпоса.

Рис. 104. Украшение носа корабля. Усеберг. Длина 52 см. Музей кораблей викингов, Осло

Древнейшая из шведских надписей на рунических камнях эпохи викингов, датированная IX в., на камне из Рёк в Эстеръётланде, содержит версифицированный текст из 800 знаков (Jansson, 1962: 13; 1963: 130). В надписи, вырезанной в память Вемода, сына Варина, помещена строфа, представляющая собой отрывок из эпической песни – примерно так же, как изобразительные сюжеты из того же эпоса помещались на готландских стелах:

Re-ð Þio-ðri-krhinn ÞurmoðistilliR flutnastrandu HraiðmararsitiR nu garura guta sinumskjaldi umb fatlaðrskati MæringaПравил Тьодрекдерзновенный,вождь морских воевбрега Рейд-моря;сидит, снаряженный,на скакуне своем,щит раскрашенный,защитник Мерингов.

Теодорих Великий, король остготов в Италии, отождествлен здесь с правителем Рейдготаланда – эпической страны готов, находившейся, по «Хеймскрингле», где-то по соседству с владениями свейских Инглингов (Сага об Инглингах, 18). В песнях «Старшей Эдды» соответствий этому отрывку или даже кругу сюжетов нет: в эпоху викингов, по-видимому, северный эпос был значительно богаче и не исчерпывался песнями, записанными в Исландии в ХІІ—ХІІІ вв.

Верифицированные рунические тексты (Brate, 1887–1891) позволяют судить о движении от мифа к эпосу, а затем – к поэтической проекции мифоэпических норм на окружающую жизнь, движения, которое дало впоследствии высшее из достижений эпохи – поэзию скальдов. Сами по себе рунические камни выражали одну из ведущих этих норм – представление о «посмертной славе», orðrómr, Rómr um dauðan hvern – «сужденье о каждом из Мертвых» (Hávamál, 77). Рунические надписи – прежде всего эпитафии, посмертная оценка человека, данная коллективом (прежде всего родовым) и для коллектива (прежде всего потомков).

Личность, вычленяющаяся из родового коллектива и в то же время своей индивидуальной судьбой составляющая часть судьбы этого коллектива, – вот следующий, после мифических богов и эпических героев, ряд персонажей, следующий уровень образов древнесеверной поэзии. Рунические камни запечатлели начальную фазу этого процесса в надписях типа Хёгбю (Эстеръётланд) (Мельникова, 2001: 344):

Góðr karl Gulligat femm syni,fiall á furifrǿkn drœngs Ásmundr,œndaðis Ássurraustr í Grikkum,varð á holmiHalfdan drepinn,Kári varð at Dundiauk dauðr Búi.Добрый бонд Гуллиимел пять сыновей.Пал у Фюри Асмунд,бесстрашный муж.Умер Ассурна востоке в Греции.Был на ХольмеХальвдан убит.Кари был у Дунди (?),и умер Буи.

В десяти строках этой висы суммирована судьба целого рода, точнее семейства викингов первой половины XI в., странствовавших от Греции (Византии) до Британии (Дунди в Шотландии), сражавшихся в Скандинавии (р. Фюри в Швеции или о. Фюри в Лимфьорде) и на Руси (Хольм-Хольмгард, Новгород); лишь один из сыновей умер дома, и отец – «добрый, могучий бонд» – пережил их всех.

8.3. Миф

Рунические камни и готландские стелы, строго синхронные эпохе викингов, задают как бы систему координат для ориентации в языческом мировоззрении, запечатленном в более поздних письменных памятниках – «Старшей Эдде», поэзии скальдов, «Младшей Эдде», сагах (Мелетинский, 1968: 171–189).

Рис. 105. Накладка со шлема из погребения Вендель I

Целостность этого мировоззрения определялась прежде всего представлением о времени: неподвижном, точнее – циклическом, как круговорот времен года, постоянно возвращающемся к неким исходным ситуациям, запечатленным в мифе и регулярно воспроизводящимся в ритуале. При таком «круговращающемся» времени пространство обретало строго центрическую организацию. Обитаемому, освоенному миру людей и культуры противостоял окружающий хаос, мир враждебных и диких природных сил. Мидгарду, «Тому, что в пределах ограды» – Утгард, «За оградой». Мифологическое пространство моделировалось по реальной земледельческой усадьбе, окруженной враждебным миром стихий.

Рис. 106. Матрица для изготовления декоративных накладок из Торсланда, Швеция

Вертикальную ось этого мира закреплял помещавшийся где-то над Мидгардом Асгард – «Мир, или усадьба, богов». Мировое древо – ясень Иггдрасиль – воплощало эту ось, соединяя земные и небесные, реальный