полки, здороваясь с каждым полком в отдельности, адмирал со своей свитой занял открытую высокую площадку, и дивизия была готова к церемониальному маршу. Наш 49-й полк шел свободным отчетливым шагом, и, не доходя до адмирала, по команде командира полка, весь полк, как один человек, положил винтовки «на руку» и, повернув головы налево, прошел стройно перед нашим Верховным Правителем. Он благодарил нас за службу и получил отчетливый ответ: «Рады стараться, Ваше Высокопревосходительство!» В приказе по армии адмирал восхищался нашим полком и писал, что 49-й Сибирский стрелковый полк напомнил ему славных преображенцев. Мы торжествовали, что сумели затмить наших соседей – 50-й и 51-й полки. После парада все офицеры были приглашены в гарнизонное собрание на обед, на котором должен был присутствовать и адмирал Колчак. Как обычно, тосты следовали один за другим. Пили за все и за всех – и за адмирала, и за командиров полков, батальонов, рот и т. д. Я чувствовал, что «сильно устал», незамеченным вышел из собрания и по шпалам направился к своему батальону.

Пересекая пути, я подошел к нашему составу, к вагону, где была размещена 3-я рота. Подойдя ближе к вагону, я услышал не говорящий, а кричащий голос. Подойдя вплотную к открытой двери вагона, я мог видеть все происходящее в середине, а также и слышать. Какой-то тип в грязной солдатской шинели доказывал моим стрелкам, что их везут бороться против их же братьев, которые борются для их же пользы, за счастливое будущее без эксплуататоров и т. п. Когда, мол, вас привезут на фронт и поведут в бой, бросайте винтовки и переходите к нам. Весь рабочий люд на нашей стороне!..

Я внезапно вошел в теплушку – стрелки встали, но я сказал им: «Садитесь, побеседуем». Обращаясь к оратору, я спросил его:

– Где же у тебя правда? Ты говоришь, что все рабочие на стороне красных. Интересно, почему же в настоящее время 100 тысяч рабочих Ижевского и Воткинского заводов борются против красных?! Борются они за настоящую свободу, а не за иго коммунистическое!

Я продолжал еще некоторое время в том же духе. Стрелки с изумлением смотрели на меня, а затем начали издеваться над агитатором: «Нашелся «оратель», а нашему капитану и ответить не может. Что, небось крыть нечем? Матка-правда глаза колет?» и т. д.

Вызвав дежурного офицера по батальону, приказал ему арестовать «орателя» и доставить в штаб полка, если же попытается бежать – стрелять. Немного еще поговорив со стрелками после увода «гостя», я пошел к себе в вагон и быстро уснул. Не знаю, сколько времени прошло – час, полчаса? – но меня разбудил дежурный офицер батальона и доложил, что арестованный пытался бежать и его пришлось застрелить… Сквозь дрему я улыбнулся, сказал поручику «спокойной ночи!» и, повернувшись на другой бок, мгновенно уснул.

Наш эшелон шел очень медленно, часто останавливался. Наконец наши эшелоны остановились в поле. Приказ из вагонов не выходить, только г. г. офицерам – командирам батальонов – срочно явиться к командиру полка. Он пригласил нас сесть к столу, на котором была разложена карта. Указав на карту, командир сказал: «Мы здесь, а идти должны сюда (названия леса не помню). Расстояние довольно далекое». Нам предстояло пройти, судя по карте, 40 верст (26 американских миль).

49-й Сибирский полк 13-й дивизии высадился. Построились, и я с батальоном по команде: «Вольно, винтовки на ремень!» – двинулся за проводником. Вот где выявилась большая ошибка незнания «марша» Гражданской войны. Проклятые английские ботинки – они растерли стрелкам ноги так, что, пройдя не более 15 верст, я потерял очень много стрелков, которые совершенно не в состоянии были идти – подбились. Вызвал штабс-капитана Васильева и попросил его, взяв с собой дюжину стрелков, пройти в близлежащее село, находившееся приблизительно в 2 верстах от нас, и мобилизовать столько подвод, сколько будет возможно. Доложил командиру полка, что четверть состава моего батальона подбились, что так продвигаться далее невозможно и что я послал в близлежащее село за подводами и советую то же сделать и остальным батальонам. Командир полка как-то странно посмотрел на меня и сказал:

– Что ж, пехота на подводах будет маршировать?

Я ответил:

– Так точно, господин полковник, это самый правильный способ передвижения в Гражданскую войну!

В этот момент подъехала колонна подвод, и мои стрелки начали рассаживаться. Полковник рассмеялся и сказал:

– Это что-то новое для меня! Ну что ж, прикажу и остальным батальонам сделать то же самое. Кажется, вы правы!

Подобрав всех отставших, быстро покатили к месту назначения. Стрелки повеселели. Начались шутки, песни. Стрелки прибыли к назначенному месту свежими. Остановились в лесу. Впереди была уже слышна пулеметная и винтовочная стрельба – там был фронт. Все как-то сразу притихли. Подъехали наши полевые кухни и накормили нас горячими щами с мясом и черным хлебом.

Получили приказ от каждого батальона выслать офицерскую заставу на опушку леса, а командирам батальонов явиться к командиру полка. Командир полка подробно объяснил нам нашу боевую задачу, указал месторасположение противника и сказал, что на рассвете мы пойдем в наступление. Хотя каждый батальон получил свою определенную боевую задачу, но первый удар должен был быть дан всем полком одновременно.

Утром, развернув полк в боевой порядок (полк, как на параде, равнял свои цепи), с развернутым полковым знаменем, с оркестром впереди полка – командир полка с обнаженной шашкой повел полк в атаку. Картина грозная, внушительная и изумительная! Красные не выдержали и, не приняв боя, начали отступать. В этом бою я даже не развернул весь свой батальон, а ограничился одной 3-й ротой.

Получили приказ остановиться и ждать диспозиции, которую мы и получили на рассвете следующего дня. Нашему полку приказано атаковать деревню Ушланку с обхватом обоих флангов противника, а 50-му и 51-му полкам – атаковать деревню Озерную, расположенную между двух озер.

Наш полк очень быстро вошел в огневую связь с красными. На сей раз они оказывали упорное сопротивление. Моя боевая задача – взять Ушланку. На подступах к деревне местность была покрыта мелким кустарником. Слева от меня наступал 3-й, а справа 2-й батальон нашего полка. Прорыв между батальонами был довольно большой, поэтому связь поддерживалась конной разведкой. Я же с 1-й ротой стоял на правом фланге нашего батальона. Мне ясно была слышна артиллерийская стрельба, но по звуку довольно далеко от нас. Я был уверен, что это наши два полка ведут бой за обладание деревней Озерной.

Получив донесение от моих обходных рот, что они уже заняли позиции справа и слева от деревни, я решительным наступлением, одновременно со всех