Шрифт:
Закладка:
Спустя много времени, когда наши армии неуклонно отходили на восток от Урала, на мой вопрос при встрече генералу Каппелю о судьбе его рапорта о набеге на красные тылы Каппель сказал, что получил сообщение: «Ставка не располагает такими ресурсами, чтобы рисковать 2 тысячами всадников».
Ф. Мейбом{130}
Тернистый путь{131}
Поправлялся я очень быстро и надеялся в скором времени выписаться и отправиться снова в свою боевую семью волжан, которые все еще продолжали стоять на отдыхе в процессе пополнения. Но увы! Обстоятельства сложились иначе, и я был надолго оторван от родных волжан.
Готовый к отъезду, я получил приказ явиться к начальнику гарнизона, он же начальник 13-й Сибирской стрелковой дивизии. В предписании, за подписью генерал-лейтенанта Зощенко, говорилось, что согласно приказу по армии все раненые и больные офицеры, находящиеся в госпитале города Ново-Николаевска, по выздоровлении зачисляются во вновь формирующуюся 13-ю Сибирскую стрелковую дивизию{132}. Это меня совсем не устраивало. Началась переписка, в результате которой я получил письмо от генерала Сахарова{133}, который просил меня смириться с мыслью разъединения с родной частью и помочь всеми силами скорейшему формированию новой дивизии и писал, что он уверен, зная меня, что я сумею привить новым бойцам доблестные заветы волжских героев – это так необходимо и важно для нашего общего дела. После такого письма что можно сделать? Надо явиться к начальнику дивизии генерал-лейтенанту Зощенко{134}. Представившись, получаю приказ явиться в распоряжение командира 49-го Сибирского стрелкового полка, полковника Моисеева. Добравшись до деревушки, где был расположен штаб полка, я представился полковнику Моисееву, и он пригласил меня в офицерское собрание на обед, где и представил меня всем господам офицерам. Я был поражен, что все офицеры были одеты в английские мундиры с русскими погонами и орденами, но выглядели браво.
После обеда полковник Моисеев пригласил меня в свой кабинет, подробно расспросил меня о моей прошлой службе и попросил написать временный краткий послужной список. Бланки для послужного списка были готовы, и я быстро их заполнил. После этого полковник пригласил меня поехать с ним на пролетке посмотреть на тактические занятия полка. Я был окончательно поражен тем зрелищем, которое открылось моим глазам. Все громадное поле было покрыто густыми цепями перебегающих фигурок. Обращаюсь к полковнику и спрашиваю: «Сколько же штыков в полку?» Полковник, дымя своей трубкой, сквозь зубы промычал: «3800 штыков!» Я чуть не подскочил. Боже мой! Ведь это почти вся наша Волжская армия, а тут лишь только один полк!!!
Прошло некоторое время, и я был временно прикомандирован к штабу полка без назначения на должность, что меня тяготило и волновало, но спрашивать об этом я не хотел. Решил, что если командир полка задумал сделать из меня офицера для поручений, то я, конечно, не соглашусь, а переберусь в свою часть. Пусть думают, что хотят, но я строевой офицер, имеющий боевой опыт Гражданской войны, и мне не место сидеть за столом. Покорно благодарю… не могу.
Прошло некоторое время, я все еще был не у дел, очень этим тяготился и уже было решил переговорить об этом с командиром полка, как вдруг был вызван в штаб полка. Полковник Моисеев предложил мне сесть и сказал:
– Капитан, вы, наверное, были в недоумении, почему я не назначил вас сразу по прибытии на командную должность? Дело в том, что ежемесячно от нас, то есть от всей дивизии, краткие послужные списки отправляются в город Омск, где они проверяются в отделе производства и по «Военному Инвалиду». Только сегодня я получил подтверждение вашего послужного списка. Что же это вы, капитан, не указали ваши боевые награды? Вы, я вижу, имеете их достаточно, включая и Владимира 4-й степени с бантом и мечами.
Я извинился, что, мол, заполняя послужной список, торопился и пропустил эту графу.
– Кроме того, вы были в чине капитана и командовали батальоном; таким образом, вы можете подать прошение о производстве в по д полковники.
На это я ответил, что все чины я получил по Императорскому приказу, поэтому я воздержусь от подачи прошения до тех пор, пока мы не раздавим красную нечисть, а тогда сможем думать о себе.
Полковник Моисеев улыбнулся, предложил мне папиросу и продолжал:
– За месяц до вашего приезда у меня произошла большая неприятность. Мне был прислан штабс-капитан Гаврилов, с Георгиевским оружием и с Владимиром 4-й степени. В тот момент мне нужен был командир батальона, и я назначил его временно исполняющим обязанности командира 1-го батальона. На этих днях я получил полный рапорт о нем. Оказывается, этот штабс-капитан в Чугуевском военном училище никогда не был и, конечно, он не офицер. Я вызвал его к себе в канцелярию и просил его честно и открыто признаться, кто он такой. Он пробовал оправдываться, но затем со слезами на глазах признался, что он вольноопределяющийся Н инженерного батальона. Не желая поднимать шумихи, я приказал ему тут же снять погоны и награды и, не заходя даже за вещами в батальон, отправиться в Ново-Николаевск. Теперь, капитан, вам понятна моя осторожность? Вас я назначаю командиром 1-го батальона, примете его завтра, а я дам приказ, чтобы батальон утром был выстроен в полном составе. Желаю вам успеха. Да, еще один вопрос: имеете ли вы при себе орден Владимира 4-й степени?
Я ответил, что нет, все осталось дома. Полковник Моисеев, встав, подошел ко мне и приколол орден мне на грудь, сказав:
– Видите, он нашел офицера, достойного носить его!
Я не спал всю ночь в ожидании приема батальона. Встал очень рано, пошел на кухню офицерского собрания, где выпил чашку чаю с хлебом и поболтал с поваром, пока не наступило время идти к батальону.
Выстроенный батальон произвел на меня очень хорошее впечатление. Все в английском обмундировании с зелеными погонами с белым кантом. Батальон построен поротно – три строевые роты и одна смешанная (сводная) – пулеметная команда, телефонисты, саперы.
По команде «На караул» батальон замер, и поручик, временно замещавший командира батальона, четко подошел ко мне с рапортом. Я спокойно выслушал его, прошел на середину батальона и
