День клонился к вечеру и, пусть солнце еще сияло на небосклоне, многоопытный Келман сказал, чтобы мы не обнадеживались.

- Глазом не успеете моргнуть, как стемнеет, - сообщил он, пока мы догоняли остальных. – Ребятки уже небось устраиваются потихоньку на ночлег. Стоянка вот тут должна быть, ниже по течению. Мы как раз к ужину придем. Поедите, поспите, а утром все наладится.

Роб Келман был седьмым членом экспедиции и проводником. К ученым он относился как к несмышленым малышам, которых нужно опекать.

- Мэгги, малышка, ты бы помогла нашей парашютистке с одеждой, а то сквозь дыры в ее блузке может верблюд пролезть, - указывая на меня ложкой, сказал Келман. Он довольно быстро и аккуратно расправлялся со своей порцией, успевая при этом еще и вести разговор.

- Пойдем, поищем для тебя что-нибудь, - сказала добродушная Маргарет, увлекая меня к туго набитому рюкзаку. – Ты, конечно, поменьше меня и едва ли одежда хорошо сядет, но все лучше, чем рваный офисный костюм.

- Ты не представляешь, насколько мне сейчас безразлично, будет ли мне идти одежда, - рассмеялась я. – Все что угодно, лишь бы снять грязную рваную блузку и избавиться от колготок.

Маргарет мягко улыбнулась и принялась копаться в рюкзаке, ища среди разнообразного оборудования одежду.

В группе оказалось всего две женщины: милая Маргарет и неуловимая Бекка. Ребекка Слебборн, молодая женщина лет тридцати, коротко поздоровалась с нами и исчезла в дебрях своих заметок. Маргарет же, напротив, взяла меня под свое крыло и явно старалась помочь. Ну, уж добрый нрав этой женщины должен хоть немного растопить ледяное сердце ангела?

- Так, вот эти штаны должны тебе подойти. Хвала Иисусу, на них завязки, иначе пришлось бы отправлять поисковую группу, чтобы отыскать тебя в них.

Маргарет, безусловно, преувеличивала: она была на два или три размера больше меня, что, учитывая нашу разницу в росте, вообще не бросалось в глаза.

- Не комплексуй, Мэг, ты у нас богиня! – добродушно хохотнул доедавший свою порцию мужчина. Кажется, его зовут Руди.

- А сам на Ганешу** так похож, что, кажется, статуи с тебя лепили! – беззлобно осадила его Мэг и пояснила мне. – Рори, - вот самую малость ошиблась! Не Руди, а Рори. - имеет в виду богинь плодородия, дам весьма пышной комплекции. Пойди лучше поищи запасные ботинки, - крикнула она ему, - а то Михаил долго в своих туфлях не протянет.

___________________________

* Книга пророка Исаии, стих 6.

** Ганеша - индуистский бог с довольно упитанным человеческим телом и слоновьей головой. На самом деле очень милый бог. Добродушная Мэг просто-напросто не смогла подколоть Рори всерьез.

Глава 6. Древние божества и юные биологи

Итак, что мы имеем? Роб Келман – милый мужчина лет сорока пяти-пятидесяти. Симпатичный (немного Индиану Джонса напоминает), добродушный, явно смелый и много повидавший в жизни. Провожает группу ученых-исследователей к месту назначения и следит, чтобы они добрались туда живыми и здоровыми. Неплохой экземпляр.

Ребекка Слебборн – женщина лет тридцати. Яркие карие глаза, смуглая кожа, светлые, короткие выгоревшие на солнце волосы. Явно не заинтересована в беседах с жертвами авиакатастроф, но зато, похоже, очень любит свою работу. Впрочем, в подобные экспедиции только по любви и идут. Мало какие деньги стоят риска быть сожранным любой летающей, плавающей или ползающей гадостью здешних мест. С нами Ребекка беседовать не стала, а вот собственным записям уделяет много внимания. Возможно, Михаилу понравится.

Маргарет Донован – смешливая добродушная женщина, готовая поделиться с ближним одеждой.

- Я лингвист, поэтому первое, что спрашивают у меня люди это «сколько языков ты знаешь?», - рассказывала Мэгги, пока я переодевалась в палатке. – Боюсь, что ответ обычно разочаровывает. Ужасно распространенный стереотип, знаешь ли, раз лингвист, значит, полиглот и должен знать полсотни языков.

- Не переживай, я не стану спрашивать, - пообещала я.

- Да я, в общем-то, привыкла. Вот Бекка, та раздражается, когда ей соседи носят на оценку всякие черепки, найденные на приусадебном участке. Она археолог, - пояснила словоохотливая Мэг. – Она да еще Рори. Правда у них диаметрально противоположные взгляды на все, что касается археологии. Вечно спорят, ну прямо кошка с собакой. Санни говорит, что «скорее мир перевернется и древний бог Тескатлипока * спустится на землю, чем эти двое согласятся в каком-либо профессиональном вопросе»

- А Санни это?.. – затягивая поясок новых-старых штанов, поинтересовалась я.

- Рослый детина, что сидел у костра, когда вы пришли. Как посмотришь, так сразу подумаешь, как бы сказал тот же Санни, что не приведи Афина встретить его в темном переулке, но на самом деле добряк, каких мало. Правда, болтун тот еще. Так что будь осторожна, если он тебя поймает – заговорит до смерти.

Ох, я не против, чтобы меня сейчас заговорили до Смерти. Он хоть и с характером, но, в сущности, очень милый тип. А уж как у него в кабинете прохладно.. Не то что здешнее адское пекло – не только жарко, но еще и влажно, так что одежда сразу неприятно липнет к телу. И это я еще молчу о ягуарах, змеях, ядовитых грибах и прочих неприятностях, подстерегающих доверчивых путешественников в здешних местах. Так что, пожалуйста, заговорите меня кто-нибудь до Смерти! У Таши в приемной хранятся неистощимые запасы всякой вкусной всячины и я буду счастлива провести ближайшую вечность в дипломатическом уединении ее кладовки для метел и снэков.

____________________

* Тескатлипока - бог из мифологии майя. Грозное божество, дающее и отбирающее жизнь.

Гостеприимные хозяева лагеря уже спали, когда я осторожно высунулась из палатки, которую делила с Маргарет и Ребеккой.

Ночь – самое время для темных дел. Наши дела не были темными, но, к сожалению, раньше возможности спросить ангела Михаила, как там себя чувствуют его крылья, у меня не было.

Ангел обнаружился возле лагеря. Как я и предполагала, он ждал меня, чтобы держать совет (или чтобы отчитывать за все реальные и мифические прегрешения, какие только придут ему на ум). Чего я не предполагала, так это тлеющий огонек сигареты, торчащей у него изо рта.

- Курить вредно, - тихо прошелестела я, становясь за его левым плечом.

Мы тихо стояли, глядя в темноту южной ночи. Ни о какой тишине не приходилось даже говорить. Повсюду слышались шорохи, стрекот, скрипы, плеск, тихое поскрипывание.